— Я полагаю, Эйлида, — сказал он, — что вы подниметесь к Себе и отдохнете перед тем, как переодеться к обеду. Мы обедаем рано, так как утром состоится венчание, после которого предстоит длинный день.
Эйлида вздохнула.
Она встала с кресла и вместе с Уинтоном вышла в холл, оставив Дэвида допивать второй бокал шампанского.
Пока они поднимались по изогнутой лестнице, мистер Уинтон говорил ей:
— Я выбрал для вас платье на сегодняшний вечер и, разумеется, еще одно, в котором вы будете венчаться. Надеюсь, они вам подойдут по размеру, но если что-то не так, то имейте в виду, что моя экономка наняла опытную горничную, которая сделает все, что понадобится.
Эйлида, которая шла, держась за перила, остановилась, остановился и мистер Уинтон.
— Я считаю некорректным, — негромко заговорила Эйлида, — чтобы вы платили за мои туалеты до того, как мы станем мужем и женой. Поэтому я надену то платье, которое на мне, и сегодня на обед, и завтра на свадьбу.
Она говорила сдержанно и не вызывающе, но надеялась, что твердо. И тотчас по выражению его глаз поняла, что он намерен настоять на своем.
— Я считал, — сказал он, — что наша свадьба станет для нас памятным событием, и хотел бы, чтобы моя жена выглядела как новобрачная.
— Новобрачная, которая выходит замуж при необычных обстоятельствах, — возразила Эйлида.
— Тем не менее вы будете моей женой, и я выбрал платье, которое вы наденете.
Ей не понравился властный тон Уинтона, и, глядя на него с нескрываемой ненавистью, Эйлида спросила:
— А если я не выполню ваше августейшее повеление?
Мистер Уинтон слегка передернул губами, прежде чем ответить:
— В этом случае вам придется узнать, что я очень опытная горничная!
В первую секунду Эйлида не поверила ушам своим. Она еще секунду или две мерила Уинтона негодующим взглядом, пока не почувствовала, что краска заливает ей лицо.
Не говоря ни слова больше, она снова стала подниматься по ступенькам, а на площадке возле двери в спальню ее дожидалась экономка в черном шелковом платье.
— Это миссис Роббинс, — сказал Уинтон, — она поухаживает за вами и доставит вам все, что вы потребуете.
Экономка сделала реверанс.
— Постараюсь сделать все, что от меня зависит, миледи.
— Благодарю вас, — сказала Эйлида и вошла в спальню, не оглянувшись на Уинтона.
Когда дверь закрылась, Эйлида в неистовстве призналась себе, что он снова одержал победу. Добился своего, а она была вынуждена подчиниться.
Она надела к обеду платье, которое он выбрал для нее, и совершенно по-детски, только из ненависти к Уинтону, отказалась взглянуть на себя в зеркало. И потому не отдавала себе отчета, что модное платье, доставленное из самого дорогого магазина на Бонд-стрит, придало ей новую красоту, так что даже Дэвид смотрел на нее с восхищением.
Обед, как и следовало ожидать, оказался отменным, и Эйлида, презирая себя за это, тем не менее наслаждалась каждым блюдом.
Она говорила очень мало хотя бы потому, что Дэвид, возбужденный вкусной едой и хорошим вином, а также перспективой поездки в Ирландию, болтал без умолку.
Когда обед был кончен, Эйлида. оставила мужчин за портвейном.
Направляясь из столовой в гостиную, находившуюся, как она узнала, на первом этаже, Эйлида чувствовала, что больше не вытерпела бы.
Мистер Уинтон сообщил, что они венчаются в десять утра в церкви Святого Георгия на Гановер- сквер.
— Поскольку я решил, что это соответствует нашим, с вами желаниям, — сказал он спокойно перед тем, как объявили; что кушать подано, — в церкви не будет никого, кроме моего шафера, старого друга, а сообщение о нашем бракосочетании появится не раньше чем через неделю после начала медового месяца.
— Думаю, что это вполне разумно, — поддержал Уинтона Дэвид. — Крайне нежелательно, чтобы пресса начала связывать каким бы то ни было образом ваш брак с продажей Блэйк-холла.
— Я так и предполагал, что вы это одобрите, — заметил Уинтон. — И думаю, было бы ошибкой с вашей стороны отправиться в клуб сегодня вечером.
— Я охотно посидел бы здесь и поболтал с вами, — заявил Дэвид.
— Завтра, когда мы уедем, — продолжал мистер Уинтон, — я распорядился, чтобы здесь подали обед вам и управляющему моими скаковыми конюшнями, а так как вам с ним придется покинуть Лондон почти на рассвете, то вам лучше всего пораньше лечь спать.
Надо же все так предусмотреть, слушая Уинтона, думала Эйлида.
Конечно, это разумно; было бы большой ошибкой со стороны Дэвида слишком много рассказывать лорду Фулборну или другим приятелям, приезжавшим на распродажу.
И все же Эйлиде было обидно, что Уинтон не позволяет ни ей, ни Дэвиду самим позаботиться о себе.
«Меня даже не спрашивают, мне не дозволено иметь собственное мнение!» — негодовала она про себя.
Сидя в столовой, она не высказывала возражений, однако теперь чувствовала, что должна сопротивляться хотя бы для того, чтобы утвердить себя.
Она отправилась к себе в спальню и звонком вызвала горничную, которая помогала ей одеваться перед обедом.
Это была славная молодая женщина родом из сельской местности, но она уже успела поработать в услужении у одной из самых модных дам. Уволилась она потому, что хозяйка уехала за границу вместе с мужем-дипломатом.
Помогая Эйлиде раздеться, горничная сказала:
— Вашу одежду доставили, миледи, но я ничего не распаковывала, потому что мы завтра уезжаем.
— Моя… одежда? — спросила Эйлида.
— Так много платьев, миледи, а портной, который все это привез, говорит, что это еще не все, так что у вас будет большой выбор. — Горничная улыбнулась и добавила: — Во время медового месяца вам захочется выглядеть как можно лучше, миледи!
Эйлида с трудом удержалась, чтобы не сказать, насколько ей все это не нужно. Она понимала, конечно, что с одним платьем уезжать немыслимо, но ей очень не нравилось, что мистер Уинтон буквально все взял в свои руки. Он управлял ею точно так же, как будет управлять, к примеру, восстановлением Блэйк-холла.
Эйлида легла в постель и, хотя очень устала, лежала без сна и думала о том, как неприятно терять независимость. Всеми ее поступками и даже тем, как она оденется, распоряжался человек, с которым она впервые встретилась всего два дня назад.
— Как можно это вынести, папа? — вопрошала она темноту.
И потом поняла ответ, как если бы он прозвучал, облеченный в слова и звуки.
Мистер Уинтон спас Дэвида, предотвратил несчастье, которое нанесло бы урон доброму имени семьи, и наконец, он спас ее самое, Эйлиду.
Каково бы, ей было умирать в муках голода?
Каково было бы, откажись она от его предложения, обречь Бетси, Гловера и других людей в имении на те же муки?
«Я должна была бы благодарить его, стоя на коленях», — подумала Эйлида.
Но она понимала, что это для нее невозможно.
