вопросов.
— Я понимаю. — Снова этот тон, отстраненный, размеренный и… Какой же еще? Хит задумалась. Ах да, аристократический. Она сняла колпачок с ручки.
— Вы или ваш сын были здесь, когда это произошло?
— Слава богу, нет. Нас не было дома.
Детектив сделала заметку и сложила руки на коленях. Кимберли подождала какое-то время, теребя массивное дизайнерское ожерелье из черного оникса от Дэвида Юрмана,[8] затем нарушила тишину:
— Мы ходили есть мороженое в «Дино-Байтс» — это недалеко, на Амстердам-авеню. Ели замороженный суп «Смоляная яма». Это просто шоколадное мороженое с мармеладными динозавриками. Мэтти любит суп «Смоляная яма». Рук присел напротив Хит, на чиппендейловское кресло, обитое туалью.
— Не знаете, кто-нибудь еще находился в квартире, кроме вашего мужа?
— Нет, не думаю. — Казалось, вдова только сейчас заметила репортера. — Мы не встречались?
Ваше лицо кажется мне знакомым. Хит поспешила вступить в разговор, чтобы побыстрее замять щекотливую тему.
— Мистер Рук — журналист. Он работает с нами неофициально. Очень неофициально.
— Журналист… Вы же не собираетесь написать статью о моем муже?
— Нет. Специально о вашем муже — нет. Я просто знакомлюсь с работой отдела по расследованию убийств.
— Хорошо. Потому что моему мужу это не понравилось бы. Он называл всех журналистов ублюдками.
Никки Хит заверила ее, что прекрасно понимает, но смотрела при этом на Рука. Затем продолжила:
— В последнее время вы не замечали каких-либо изменений в поведении и настроении вашего супруга?
— Мэтт не покончил с собой, даже не думайте об этом. — Аристократические манеры выпускницы дорогой частной школы мгновенно испарились.
— Миссис Старр, мы просто хотим рассмотреть все…
— Довольно! Мой муж любил меня и нашего сына. Он любил жизнь. Боже мой, он как раз строил малоэтажное здание смешанного назначения из натуральных материалов… — Под ее зачесанной набок челкой выступили капельки пота. — Почему вы задаете мне глупые вопросы, когда вам следует искать убийцу?
Детектив Хит позволила ей выпустить пар. Она достаточно насмотрелась на родственников и понимала, что самые сдержанные в конце концов устраивают самые громкие истерики. А может, она просто вспомнила тот день, когда сама оказалась на месте этой женщины — ей было девятнадцать лет, и ее мир рухнул в одно мгновение. Как же это было тогда? Выплеснула ли она свои гнев, или просто загнала все эмоции поглубже?
— Черт, сейчас лето, мы должны были быть в Хэмптоне. Этого не случилось бы, если бы мы жили в Стормфолле.
Вот и о деньгах зашла речь. Люди не просто покупают поместье в Восточном Хэмптоне, они обязательно дают ему имя. Стормфолл был уединенным уголком с видом на пляж, соседствовал с поместьем Сайнфелда,[9] и оттуда была видна часть особняка Спилберга.
— Ненавижу этот город! — кричала Кимберли. — Ненавижу его, ненавижу! Что это у вас, трехсотое убийство за год? Да вам все это безразлично. — Она тяжело выдохнула, очевидно закончив. Хит закрыла блокнот, обошла журнальный столик и села рядом с вдовой на диван.
— Пожалуйста, послушайте меня. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.
— Ничего вы не понимаете.
— К сожалению, понимаю. — Она помолчала, давая Кимберли возможность осмыслить ее слова, затем продолжала: — Для меня убийства — это не цифры. Умер человек. Человек, которого вы любили. Человек, с которым вы сегодня собирались обедать. Маленький мальчик потерял отца. Кто-то несет за это ответственность. И я обещаю вам, что доведу это дело до конца.
Кимберли несколько успокоилась — а может быть, сказывался шок; она кивнула и спросила, нельзя ли закончить с вопросами позднее.
— Сейчас я должна идти к сыну. И она оставила полицейских в квартире продолжать осмотр.
Когда Кимберли ушла, Рук заговорил:
— Мне всегда было интересно, откуда берутся все эти Марты Стюарт. [10] Должно быть, их выводят на секретной ферме где-нибудь в Коннектикуте.
— Спасибо, что не вмешивался, пока она тут брызгала слюной.
Рук пожал плечами:
— Хотел бы я сказать, что молчал из деликатности, но, вообще-то, дело было в кресле. Мужчине трудно выглядеть убедительно, сидя на шелке в цветочек. Итак, теперь, когда она ушла, могу я сообщить, что она произвела на меня неприятное впечатление?
— Да неужели? Ничего удивительного. Она крепко припечатала представителей твоей профессии. И притом попала в самую точку. Хит отвернулась, чтобы скрыть веселые искорки в глазах, и направилась к балкону. Рук догнал ее.
— Я тебя умоляю! У меня две Пулицеровские премии, и в ее уважении я не нуждаюсь. Хит лишь насмешливо покосилась на него.
— Хотя могу признать, мне хотелось сказать ей, что одна кинокомпания собирается снять фильм по мотивам серии моих статей, в которых описан месяц, проведенный в подполье с чеченскими боевиками.
— Ну, и почему ты не сказал? Твои самодовольные разглагольствования, возможно, отвлекли бы ее от мыслей о насильственной смерти мужа. Они вышли навстречу полуденной жаре; рубашки Таррелла и Каньеро уже промокли насквозь.
— Что у вас тут, Тараканы?
— Определенно не похоже на самоубийство, — отозвался Таррелл. — Во-первых, посмотри сюда: недавно содрана краска, на полу каменная крошка. Кто-то распахнул эти французские двери рывком, как будто в процессе борьбы.
— И во-вторых, — подхватил Каньеро, — следы тянутся от дверей по… что это такое?
— Терракотовая плитка, — подсказал Рук.
— Точно. Отметины видны довольно хорошо, да? И заканчиваются они вот здесь. — Он остановился у балюстрады. — Вот тут-то наш дяденька и свалился вниз. Все четверо перегнулись через перила.
— Ух ты! — воскликнул Рук. — Шесть этажей лететь. Это ведь шестой, да, ребята?
— Хватит, Рук, — отрезала Хит.
— Но самая главная улика вот здесь. — Каньеро опустился на колени и ручкой указал на перила.
— Нужно подойти поближе. — Он отстранился, пропуская Хит; та тоже присела, чтобы взглянуть, на что он указывает.
— Это клочок ткани. Криминалист говорит, что он его исследует, но и без того ясно, что это обрывок синих джинсов. На жертве ничего из синей джинсовой ткани не было, так что это от штанов кого-то другого. Рук опустился рядом с Хит и посмотрел.
— Например, того, кто спихнул его вниз.
Хит кивнула, Рук — тоже. Они повернулись друг к другу, и ее несколько испугало то, как близко они оказались, однако она не отстранилась. Она сидела напротив него, охваченная зноем, и не отводила взгляда, наблюдая, как блики отраженного света танцуют в его глазах. А потом она моргнула. «Вот черт, — подумала Никки, — что это было? Мне не может нравиться этот парень. Да ни за что».
Детектив Хит быстро поднялась на ноги, снова приняв деловой вид.
— Тараканы, мне нужно, чтобы вы собрали информацию о Кимберли Старр. И проверьте ее алиби в этом кафе-мороженице на Амстердам-авеню.
— Значит, — заговорил Рук, выпрямляясь, — на тебя она тоже произвела неприятное впечатление?
