Сплетенные судьбами

— Кое-что, что поможет тебе выжить в ущельях, — говорю я, — украденное из медицинского центра Общества. Я расскажу тебе больше, когда ты благополучно доведешь нас до Каньона.

Я бросаю быстрый взгляд на Инди. Мы не говорили с ней о том, пойдет она со мной или нет; но, кажется, сейчас мы в одной команде.

— Хорошо, — он выглядит заинтересованно. — Но я больше не хочу никаких остатков еды со вкусом фольги. Инди издает возглас удивления, но я знаю, почему он не отказался: он хочет уйти с нами. Он тоже хочет сбежать, но не может сделать этого в одиночку. Ни тогда в лагере Кая, ни сейчас. Он нуждается в нас так же сильно, как и мы в нем.

— Их не будет, — говорю я, — обещаю.

— Нам придется бежать всю ночь. Вы сможете?

— Да, — отвечаю я.

— Я тоже смогу, — говорит Инди, а я бросаю на нее взгляд. — Я иду, — повторяет она, и это не вопрос. Она делает то, чего жаждет. И это бег длиною в жизнь.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

— Я приду за вами, как только стемнеет и все уснут, — сообщает парень. — Подыщите себе место для отдыха. На краю деревни есть старый магазин, это будет лучшим вариантом. И ребята не обидят вас.

— Ладно, — говорю я, — но что, если будет обстрел?

— Если будет обстрел, то я найду вас после того, как он закончится. Если вы, конечно, еще будете живы. Вам дали фонарики?

— Да, — отвечаю я ему.

— Возьмите их. Луна будет светить, но она уже не полная.

Луна восходит, освещая черный горный хребет, и я понимаю, что он был там всегда, но не замечала, что своей массой он закрывает половину звезд. Они здесь, как в Тане — многочисленны и отчетливо видны на чистом ночном небе.

— Я скоро вернусь, — предупреждает Инди и ускользает прежде, чем я успеваю остановить ее.

— Будь осторожна, — шепчу я запоздало. Она уже ушла.

— Когда они обычно приходят? — спрашивает одна из девушек. Мы собрались возле окон, в которых больше нет стекол. Ветер задувает внутрь, образуя поток холодного воздуха между окнами.

— Никогда не знаешь, — говорит парень. На его лице запечатлено смирение. — Никогда не знаешь, — он вздыхает. — Когда они приходят, лучше всего прятаться в погребах. В этой деревне они есть. В некоторых нет.

— Хотя некоторые предпочитают испытывать свои силы наверху, — говорит другой парень, — Я не люблю погреба. Я не могу адекватно мыслить, когда я там, внизу.

Они рассуждают так, будто провели здесь вечность, но, когда я направляю свет фонарика вниз, то вижу всего по пять-шесть царапин на их ботинках.

— Я пойду постою снаружи, — сообщаю спустя некоторое время. — Здесь ведь нет правил против этого?

— Оставайся в тени и не свети фонариком, — отвечает парень, который не любит погреба. — Не привлекай внимание. Они могут летать вокруг, выжидая.

— Хорошо, — отвечаю я.

Инди проскальзывает в двери в тот момент, когда я собираюсь выйти, и у меня вырывается вздох облегчения. Она не попыталась снова убежать. — Там красиво, — говорит она почти непринужденно, подходя ближе.

Она права. Если не принимать во внимание все происходящее, то следует признать, что этот край, действительно, прекрасен. Луна заливает белым светом бетонные тротуары, и я замечаю того парня. Он осторожен; прячется в тени, но я знаю, что он там.

Я не удивляюсь, когда его шепот раздается возле уха, и даже Инди не подпрыгивает от неожиданности.

— Когда мы уходим? — спрашиваю его.

— Сейчас, — отвечает он, — иначе не успеем до рассвета.

Мы следуем за ним на окраину селения. Я вижу, как другие люди скользят в тени, занимаясь своими делами, пока еще есть немного времени. Кажется, нас никто не замечает.

— Неужели никто не пытается убежать? — спрашиваю я.

— Очень редко, — отвечает он.

— Что на счет мятежа? — задаю следующий вопрос, как только мы достигаем границы поселка. — Кто-нибудь разговаривал здесь о чем-то подобном?

— Нет, — без колебаний отвечает парень. — Мы не говорим о таких вещах. — Он останавливается. — Снимайте ваши пальто.

Мы смотрим на него в изумлении. Он издает короткий смешок, пока снимает и продевает свое пальто через лямки сумки. — Носить их придется недолго, — объясняет он нам. — Вы согреетесь очень быстро.

Тогда мы сбрасываем пальто. Наша черная одежда сливается с темнотой ночи.

— Следуйте за мной, — говорит парень.

И потом мы бежим.

Через милю у меня остаются холодными только руки.

Тогда, в Городке, я бежала босиком по траве, чтобы помочь Каю. Здесь же на мне тяжелые ботинки, и бежать приходится по камням, я боюсь подвернуть лодыжку. Но чувствую себя свободнее, чем тогда, и даже легче, чем во время тренировок на беговой дорожке. Я переполнена адреналином и надеждой. Я могу бежать туда вечно, бежать к Каю.

Мы останавливаемся, чтобы попить, и я чувствую, как ледяная вода обжигает мое горло. Я могу проследить ее точный путь от горла до желудка; холодная дорожка, от которой я вздрагиваю перед тем, как закрутить крышку фляги.

Но очень скоро я начинаю уставать.

Споткнувшись о камень, я не успеваю увернуться от куста. Он вонзается своими шипами и колючими семенами в мою одежду и в ногу. Наши шаги хрустят на морозе. Но нам повезло, что снег не идет; и что воздух, пустынно-холодный, колючий, рождает ощущение ложной сытости. Вдыхая его, чувствуешь, будто ешь лед.

Когда я притрагиваюсь рукой к губам, они оказываются сухими.

Я не оглядываюсь через плечо, чтобы узнать, не преследуют ли нас и не нападают ли с воздуха в ночи. Нам хватает того, что приходится смотреть вперед. Луна дает достаточно света, но мы рискуем зажечь фонарики, когда достигаем затемненных мест.

Парень включает свой и выплевывает ругательства.

— Я не глядел на местность, — говорит он. Когда я включаю фонарик, то обнаруживаю, что наши усилия избегать мелких ущелий и острых камней привели к тому, что мы сделали круг и вернулись, откуда начинали.

— Ты устал, — говорит Инди парню, — Давай я пойду впереди.

— Я могу сделать это, — предлагаю я.

— Подожди, — отвечает Инди, ее голос уставший и напряженный. — Я думаю, ты можешь быть единственной, у кого останутся силы, чтобы подгонять нас в конце пути.

Наша одежда цепляется за жесткие колючки кустарника; резкий запах витает в воздухе, отчетливый, сухой. Мне интересно, может ли это быть шалфей? Любимый запах Кая из дома?

Мили спустя, мы перестаем бежать цепочкой. Теперь мы движемся плечом к плечу. Это неудобно. Но мы слишком нуждаемся в поддержке друг друга.

Мы обессилены и валимся с ног от усталости. Парень поранил плечо; ноги Инди все расцарапаны; я упала в небольшой овраг, и все мое тело ломит. Мы уже не бежим, а почти идем.