Сплетенные судьбами

— Она права, — повторяю я. — Я не Лоцман.

Инди пренебрежительно встряхивает головой. — Ладно. Тогда как насчет красных таблеток?

— О чем ты говоришь?

— Они ведь не действуют на тебя? — спрашивает она.

Я не отвечаю, но она и так знает.

— Так же, как не действуют на меня, — продолжает она. — И, держу пари, что Ксандер тоже невосприимчив к ним. — Она не дает мне времени согласиться или опровергнуть ее слова. — Я думаю, некоторые из нас — особенные. И Восстание каким-то образом избрало нас. Для чего бы нам еще быть иммунами? — Ее голос звенит от напряжения, и снова я понимаю, что она чувствует. Перейти из разряда отверженных к избранным — это то, чего желают все Отклоненные.

— Если мы такие, то почему повстанцы ничего не предприняли для нашего спасения, когда Общество выслало нас сюда? — напоминаю я ей.

Инди насмешливо смотрит на меня. — Почему они должны это делать? — говорит она. — Если мы сами не сможем найти путь к ним, тогда мы не имеем права быть частью Восстания, — она вздергивает подбородок. — Я не могу точно сказать, что написано на карте, но знаю, что в ней подсказка, как добраться до повстанцев. Она выглядит именно та, как говорила мне мама. Черное пятно — это океан. То место, где растянулись слова, — остров. Нам всего лишь нужно добраться туда. И карту нашла я. А не Кассия.

— Ты завидуешь ей, — говорю я. — Поэтому ты позволила ей принять синюю таблетку?

— Нет, — голос Инди звучит удивленно. — Я даже не заметила, когда она приняла ее, иначе бы остановила. Я не желала ей смерти.

— Но ты хочешь бросить ее здесь. И Элая.

— Это не то же самое, — отрицает Инди. — Общество найдет ее и вернет в то место, которому она принадлежит. С ней все будет в порядке. И с Элаем тоже. Он так юн, должно быть, произошла какая-то ошибка, почему он очутился здесь.

— А что, если нет? — спрашиваю я.

Она бросает на меня долгий проницательный взгляд. — Ты бросил людей и убежал. Не делай вид, будто ничего не понимаешь.

— Я не собираюсь бросать ее, — отвечаю я.

— Я и не думала такое, — говоря это, Инди не выглядит расстроенной. — Частично, именно поэтому я дала тебе ту записку с секретом Ксандера. Чтобы напомнить тебе, если все сложится так.

— Напомнить о чем?

Инди усмехается. — О том, что, так или иначе, ты все равно станешь частью Восстания. Не хочешь сбежать и пойти со мной. Отлично. Не зависимо от этого, ты все же будешь принадлежать Восстанию. — Она тянет руку к мини-порту, и я позволяю ей взять его. — Ты присоединишься, потому что тебе нужна Кассия, и потому что ей это нужно.

Я трясу головой. Нет.

— Разве ты не думаешь, что для тебя самого будет лучше быть в рядах повстанцев? — резко говорит Инди. — Или даже лидером? Иначе, зачем бы ей выбирать тебя, когда у нее был Ксандер?

Почему Кассия выбрала меня?

Возможные виды деятельности: рабочий по распределению питания, поселенец- приманка.

Возможность успешного будущего: не применимо для Отклоненного.

Возможная длительность жизни: 17 лет. Направлен умирать в Отдаленные провинции.

Кассия поспорила бы, что она видит меня совсем в другом свете, чем Общество. Она бы сказала, что их прогнозы ничего не значили.

Для нее не значат. За это я тоже люблю ее.

Но я совсем не уверен, что она выбрала бы меня, если бы знала секрет Ксандера. Инди дала мне ту записку, потому что хотела поиграть на моих чувствах, на неуверенности насчет Ксандера и Кассии. Но этот клочок бумаги — и секрет — означает даже больше, чем думает Инди.

Должно быть, что-то отражается на моем лице — истинность всего сказанного Инди. Ее глаза широко распахнуты, и я почти могу прочитать ее упорядоченные мысли: мое нежелание присоединиться к Восстанию. Лицо Ксандера на микрокарте. Собственная навязчивая идея Инди о нем и о том, как найти повстанцев. Из этих кусочков, в кружащемся четком калейдоскопе яркого, своеобразного разума Инди, складывается картинка, показывающая, что она кругом права.

— Так вот, — уверенным голосом она подводит итог. — Ты не сможешь отпустить ее одну к повстанцам, иначе потеряешь ее, — Инди улыбается. — В этом и заключается секрет: Ксандер является частью Восстания.

Это случилось за неделю до банкета Обручения.

Меня остановили по дороге домой и сказали: — Неужели ты не устал от потерь, разве тебе не хочется побеждать, не хочется присоединиться к нам? С нами ты мог бы победить. — Я ответил им отказом. Я сказал, что видел, как они проигрывают, и с ними скорее собьюсь с пути.

На следующий вечер меня отыскал Ксандер. Я был в палисаднике, сажал новые сорта роз на клумбе для Патрика и Аиды. Он стоял рядом со мной, улыбался и делал вид, будто мы разговариваем о чем-то обычном и будничном.

— Ты присоединился? — спросил он.

— Присоединился к чему? — спросил я, смахивая пот с лица. Тогда мне нравилось копать. И даже представления не было о том, сколько всего мне придется сделать позже.

Ксандер присел на корточки и сделал вид, что помогает мне. — К Восстанию, — тихо произнес он. — Против Общества. Кое-кто обратился ко мне на этой неделе. Ты ведь тоже состоишь в их рядах?

— Нет, — ответил я Ксандеру.

Его глаза распахнулись. — Я думал иначе. Просто был уверен в этом.

Я затряс головой.

— Я думал, мы оба должны быть в их рядах, — сказал он странно-смущенным голосом. Никогда раньше я не слышал, чтобы Ксандер говорил таким тоном. — Думал, что ты, возможно, всегда знал о них. — Он прервался. — Как ты думаешь, у нее они тоже спрашивали?

Мы оба знали, о ком идет речь. Кассия. Конечно же.

— Я не знаю, — ответил я Ксандеру. — Вполне вероятно. Они ведь спрашивали у нас. Наверно, у них есть список людей, с которыми нужно связаться в нашем Городке.

— А что случается с теми, кто говорит «нет»? — поинтересовался Ксандер. — Они дали тебе красную таблетку?

— Нет, — сказал я.

— Может быть, у них нет доступа к красным таблеткам, — предположил Ксандер. — Я работаю в медицинском центре, но даже не знаю, где Общество хранит красные таблетки, где-то отдельно от синих и зеленых.

— Или, возможно, повстанцы просят присоединиться лишь тех людей, которые точно не выдадут их, — продолжил я.

— А откуда им это известно?

— Некоторые из них по-прежнему члены Общества, — напомнил я ему. — У них есть наши данные. Они могут пытаться прогнозировать, как мы поступим, — я прервался. — И они правы. Ты не выдашь их, потому что присоединился. А я не выдам, потому что отказался. — И потому что я Отклоненный, подумал я про себя. Меньше всего мне хочется привлекать к себе внимание, особенно доносить на повстанцев.

— Почему ты не присоединился? — спросил Ксандер. В его голосе не было слышно никакой насмешки, он просто хотел знать. Впервые за все то время, что мы знакомы, я заметил в его глазах нечто, похожее на страх.