Сплетенные судьбами

— Она умирала, — отвечает он. — Не могла двигаться.

— А остальные не стали вас дожидаться? — потрясенно спрашиваю я.

— Не было времени, — объясняет Хантер. — Это могло угрожать всем беженцам. Те, кто был недостаточно быстр, чтобы бежать, решили сражаться. Но она была ребенком, и слишком больна. — Мышца на его щеке подергивается, и, когда он моргает, по щекам начинают течь слезы. Но он не замечает их. — Я составил соглашение с теми, кто остался. Я помогал им устанавливать взрывчатку в Каньоне, а они позволили мне остаться с Сарой, вместо того, чтобы ждать сражения, — он качает головой. — Я не знаю, почему ничего не сработало. Корабли должны были рухнуть на землю.

Я не знаю, что сказать. Он потерял дочь и всех своих знакомых. — Ты все еще можешь пойти на равнину и найти остальных, — говорю ему. — Еще не слишком поздно.

— Я вернулся, потому что обещал сделать кое-что, — отвечает он. — Там, в Каверне, я забылся. — Хантер подходит к одной из длинных плоских коробок на столе и скидывает крышку. — Пока я еще здесь, я покажу тебе, как добраться до Восстания.

Пальцы покалывает от нетерпения, и я оставляю книгу лежать на столе. Наконец- то. Хоть один человек знает что-то реальное о повстанцах. — Спасибо тебе, — говорю я. — А ты пойдешь с нами? — Я не допускаю даже мысли о том, чтобы оставить его одного.

Хантер смотрит на меня поверх коробки. — Здесь лежала карта. Ее кто-то забрал.

— Инди, — догадываюсь я. — Она вышла совсем недавно. Не знаю, куда она могла пойти.

— В одном из домов горит свет, — замечает Хантер.

— Я пойду с тобой, — говорю я, кидая быстрый взгляд на Элая, который по-прежнему спал в углу пещеры.

— Он будет в безопасности, — успокаивает Хантер. — Общество пока еще не пришло сюда.

Я выхожу следом за ним из пещеры, потом вниз по скользкой тропинке. Мне не терпится найти Инди и отобрать то, что она скрыла от нас.

Но, когда мы открываем входную дверь небольшого освещенного домика, то видим только Кая: свет от огня мерцает на его лице, пока он сжигает карту того места, куда я так хочу добраться.

Глава 39 Кай

Сначала я замечаю Кассию, следом за ней появляется Хантер, и я понимаю, что пропал. Даже если карта сгорит, Хантер все равно сможет объяснить ей, где находится Восстание.

Она выхватывает карту у меня из рук и бросает ее на пол, топча ногами в попытке потушить пламя. Края рассыпаются кусочками черного пепла, но большая часть карты остается цела.

Она выбирает Восстание.

— Ты собирался скрыть ее от меня! — возмущается Кассия. — Если бы Хантер не вернулся, я бы ни за что не узнала, где искать Восстание.

Я молчу в ответ. Что тут скажешь?

— Что еще ты скрываешь? — спрашивает меня Кассия, и ее голос обрывается. Она поднимает карту, осторожно сжимая ее в руках. Так же она держала то стихотворение на Холме. — Ты солгал мне насчет секрета Ксандера, не так ли? О чем он?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?

— У меня нет на это права, — отвечаю я. — Только он может рассказать. — Не только эгоизм удерживает меня от того, чтобы открыть Кассии секрет Ксандера. Я просто знаю, что он хотел сам рассказать ей обо всем. Я перед ним в долгу. Он знал мой секрет — что мой статус Отклонение от нормы — и никому о нем не рассказал. Даже Кассии.

Это не игра. Мы не соперники, и Кассия — не приз.

— Но здесь, на ней, — говорит Кассия, глядя на карту, — есть выбор. Ты собирался лишить меня — нас — возможности выбрать.

Воздух в помещении наполнен резким и горьким запахом горелой ткани. Я с испугом замечаю, что Кассия смотрит на меня взглядом сортировщика. Анализирует факты. Подсчитывает. Я знаю, кого она видит — мальчика на экране в самом верху списка Общества. Не того, кто стоял рядом с ней на Холме, и кто обнимал ее при свете луны в ночном ущелье.

— Где Инди? — спрашивает она.

— Она выбежала на улицу, — отвечаю ей.

— Я разыщу ее, — предлагает Хантер и исчезает за дверью, оставляя нас с Кассией наедине.

— Кай, — начинает она. — Это же Восстание, — в ее голосе слышится возбуждение. — Неужели тебе не хочется стать частью того, что может изменить все?

— Нет, — отрицаю я, и она отступает на шаг назад, как будто я физически ранил ее.

— Но мы не можем убегать вечно, — настаивает Кассия.

— Я прожил в покое многие годы, — говорю я. — Как ты думаешь, чем я занимался, вернувшись в Общество? — А потом слова начинают литься потоком, и я не могу остановить их. — Ты влюблена в саму идею о Восстании, Кассия. Но, в действительности, ты понятия не имеешь, что это такое. Ты не знаешь, что значит пытаться бунтовать и видеть, как гибнут все вокруг тебя. Ты не знаешь.

— Ты ненавидишь Общество, — произносит Кассия. Она все еще пытается произвести вычисления, сложить какие-то цифры. — Но и не желаешь присоединиться к Восстанию.

— Я не доверяю Обществу, и не доверяю повстанцам, — пытаюсь объяснить ей. — Я не выбираю никого из них. Потому что видел, на что способны и те, и другие.

— Что же еще можно выбрать? — спрашивает она.

— Мы могли бы присоединиться к фермерам, — предлагаю я.

Но даже не уверен, что она вообще слышит меня.

— Скажи, зачем? Зачем тебе нужно было лгать мне? Зачем хотел лишить меня выбора?

Ее взгляд смягчился, и она снова смотрит на меня, как на Кая — человека, которого любит — и, в какой то степени, это даже хуже. В голове проносятся все причины, по которым я врал: потому что я не могу потерять тебя, потому что я эгоист, потому что я никому не доверяю, я не доверяю даже самому себе, потому что, потому что.

— Ты знаешь, почему, — во мне неожиданно вспыхивает гнев. На все подряд. На каждого: Общество, Восстание, отец, я сам, Инди, Ксандер, Кассия.

— Нет, не знаю, — начинает она, но я не даю ей закончить.

— Страх, — говорю я, удерживая ее взгляд. — Мы оба боялись. Я боялся потерять тебя. А ты боялась тогда, в Городке, когда отняла у меня возможность выбирать.

Она отступает назад. Я вижу по ее лицу, что она поняла, о чем я говорю. Она не забывала об этом.

Я снова в той жаркой, наполненной светом комнате, с покрасневшими руками, в синей униформе. По спине стекают струйки пота. Я чувствую унижение, не хочу, чтобы она видела меня за работой. Желаю взглянуть наверх, поймать взгляд ее сверкающих глаз, и сказать, что это я, все тот же Кай. А не просто какой-то номер.

— Ты сортировала меня, — продолжаю я.

— А что еще мне было делать? — шепчет она. — Они наблюдали за мной.

Мы уже говорили об этом на Холме, но здесь, в низине ущелья, все кажется иначе. Я ясно чувствую, что мне никогда не убедить ее.

— Я попыталась исправить это. Я прошла весь этот путь, чтобы отыскать тебя.