— Не мне — дяде Володе.
— Пойдем, что с тобой делать.
Он проводил меня от сарая к самой калитке и все держал наконечник в руке, не отдавал.
— Знаете что, я только покажу дяде Володе, и сразу принесу обратно, — великодушно предложил я.
— Ладно уж, можешь не приносить. — Савелий Кузьмич протянул мне наконечник.
— Спасибо! — Я припустил вдоль улицы.
— Не забудь сказать, что на Стремянке найден! — крикнул он мне вслед. — Четыре года тому.
— Скажу…
Щедрые дары Савелия Кузьмича произвели в лагере впечатление. Особенно мед.
— Живем, братва! — заплясал Слава, выхватив банку у меня из рук. — Позавчера огурцы, вчера молоко, сегодня — мед.
— Все на подачках, — мрачно сказал Боря. — А завхоз что закупил? Ведь теперь деньги есть.
Миша изрек важно:
— Ведутся переговоры.
— С кем? — недоверчиво спросил Боря.
— С постановщиками. И вообще, посторонних это не касается. Ешь мед да помалкивай!
А вот дядю Володю больше заинтересовал не мед, а наконечник стрелы. Он положил его рядом с найденными сегодня на раскопках и долго стоял в раздумье, сравнивая.
— Точно такой же! — ликовал я. — Смотрите, четыре отверстия и сделаны так же.
— На Стремянке, говоришь?
— Это не я, это он говорит.
— На Стремянке… Гм!
— Опять загадка истории? — спросил я.
— Пожалуй, из другой области, — отозвался он не совсем понятно.
От ужина я отказался — глаза мои не смотрели ни на картофельное пюре, ни даже на мед.
Только все поднялись из-за стола, и дежурные принялись за мытье посуды, прибежал Сашка.
— Эх! — воскликнул я с сожалением. — Если бы на пять минут раньше, я бы тебе свою порцию меда отдал. А так ее на всех разделили.
Он нетерпеливо шевельнул плечом: нужен мне твой мед, есть дела поважнее!
Я сказал дяде Володе, что пойду с Сашкой на речку.
— Ну и нырнешь с таким каменным пузом.
— Мы только посидим на бережку.
— Ой, боюсь! — Он смотрел на меня с сомнением.
— Дядя Володя, вы мне доверяете?
— Как себе самому.
— Тогда я пойду.
— Если поставлен ребром вопрос о доверии, то иди…
Мы отошли от лагеря, и тут Сашка меня удивил:
— На речку не пойдем, — объявил он нормальным человеческим голосом.
Я даже споткнулся от неожиданности.
— Ты… ты заговорил? А как же эксперимент?
— Отложим на день.
— Почему вдруг? — Я совсем забыл о предстоящем походе на Чертов курган.
— А как мы с тобой завтра ночью объясняться будем? Темно ведь, ничего не напишешь и не прочитаешь.
— А сейчас куда мы?
— На рекогносцировку.
Это слово я знал из книг о войне. Командиры, прежде чем начать бой, обследовали местность, посылали разведку. Вот и мы с Сашкой теперь как перед боем. Здорово!
Сашка сбегал домой, принес какой-то сверток.
— Что там?
— Угощение.
— Кому?
— Одному другу тут, — уклонился он от ответа и почему-то улыбнулся.
Я понял. Для меня припас что-то вкусное. Есть мне совершенно не хотелось, даже если бы в свертке была моя любимая подсолнечная халва. Но, чтобы не обидеть Сашку, я решил: если халва — съем. Соберусь с силами и съем.
Мне не пришлось собираться с силами. Угощение предназначалось вовсе не для меня.
— Внимание! — поднял руку Сашка. — На горизонте замок злой волшебницы Полины. Сейчас в бой против нас вступит семиглавый огнедышащий дракон.
Волк кидался на забор с таким остервенением, что вполне мог сойти за дракона, не хватало только еще шести голов. Сашка остановился напротив него и развернул сверток.
Там оказалось сырое мясо, нарезанное маленькими кусочками.
Первый кусок угодил прямо в раскрытую огнедышащую пасть. Волк поперхнулся, сглотнул и ошалело уставился на нас. Сашка бросил ему еще, еще…
Через минуту Волк, умильно улыбаясь и скуля, выпрашивал лакомые кусочки. Злая волшебница лишилась своего преданного слуги.
— Теперь кидай ты, — Сашка передал мне влажный сверток.
Волк и меня сразу признал за своего — ему лишь бы мясо было.
— Хватит! — сказал Сашка. — На обратном пути снова покидаем. Надо, чтобы он, как нас нюхом почует, сразу про угощение вспоминал.
Укрощенный Волк, преданно помахивая хвостом, проводил нас до конца забора и долго стоял там, смотрел в нашу сторону с печалью и надеждой.
Красное неяркое солнце, похожее на огромный воздушный шар, опускалось на неровный гребень ельника далеко на горизонте. Вот сейчас какая-нибудь из зубчатых вершин проткнет тонкую оболочку — и туго надутый шар лопнет с треском. Но он не лопался, а мягко садился все ниже и ниже.
На кургане было совсем не страшно. Весело трещали кузнечики. В кустах, забавляясь собственным хвостом, вертелся черный, в белых пятнах котенок. Даже кладбище неподалеку выглядело очень мирно. Между могильными холмиками носились босоногие малявки — в догонялки играли.
И чего, спрашивается, я боялся!
Я вдохнул воздух полной грудью, рассмеялся над своими страхами.
— Чего веселишься? — Сашка посмотрел на меня строго, ткнул землю каблуком. — Видишь, какая твердая? Самим нам ни за что не справиться. Надо еще кого-нибудь. Может, рыжего Митяя позвать?
— Ой, разболтает!
— Мажет, и разболтает. Начнет хвастаться перед пацанами. Ну, а из студентов ваших никого нельзя?
Я сразу подумал о Славе. Его бы можно, но он ведь обязательно Риту за собой потащит.
Козлику сказать? Ну ее! С девчонками связываться! Да и толку от нее — слабенькая.
— Если только Бориса.
Сашке моя кандидатура понравилась.
— Не откажется?
— Попытка не пытка.
— Главное, чтобы не разболтал. Скажет еще дяде Володе. Тогда все пропало.
— А пусть сначала даст честное слово.
— Ну, хорошо, — согласился Сашка. — Значит, на тебе две лопаты и дипломатические переговоры с Борей. На мне одна лопата, мясо для Волка, карманный фонарик и веревка. Да, еще лом.
— А веревка зачем?
— А как спускаться?
