Упоминание об Агре взволновало Анну, так как Гарри служил в тамошнем гарнизоне, и она понимала, что Грэхемы обязательно встретятся с ним.
— Я буду очень по тебе скучать, Анна, — сказала Генриетта накануне своего отъезда. — Не знаю, как бы я выжила, не будь рядом тебя, моего доброго ангела, когда умер мой крошка. Когда мы жили в Фэрхеме, я никак не предполагала, что жизнь такая сложная, или что я стану заложницей своих чувств.
— Ничего подобного! Ты, выдававшая себя за такую рациональную и расчетливую, с первого взгляда влюбилась в Аллана, — сказала Анна и, помолчав, задумчиво спросила: — Хотя вы счастливы, не правда ли?
— Да, и с самого начала все у нас замечательно. Так приятно иметь свой собственный дом. Я ничего бы не изменила, за исключением, конечно, утраты ребенка, — сказала Генриетта. — И все же мне повезло иметь второго сына! Хотя, если честно, мне очень хотелось бы задержаться в Калькутте до приезда Марии и повидаться с ней!
— Может быть, пройдет не так уж много времени, и мы снова соберемся все вместе, — сказала Анна. — А тем временем я буду писать тебе обо всех наших новостях, а ты мне.
Генриетта не сразу ответила.
— Думаю, там мы можем встретиться с капитаном Смитом, — ответила она. — Ты хочешь о нем слышать или лучше его забыть?
Анна смотрела вдаль. Генриетта говорила так, будто опасалась оживить воспоминания о Гарри, но Анна никогда о нем не забывала и не в силах была забыть.
— Присылай мне о нем известия, — спокойно сказала она. — Не бойся растревожить меня.
С отъезда Генриетты прошло несколько месяцев, а ее второй ребенок умер в Агре еще до приезда в Бенгалию Марии. К этому времени разразилась англо-непальская война, и Аллан Грэхем уже участвовал в боевых действиях, а также капитан Кармайкл-Смит. Анна знала об этом из писем сестры, но ей приходилось скрывать свою тревогу за Гарри, как и все остальные чувства, которые переполняли ее сердце, когда она вместе с матерью и полковником Батлером ехала встречать Марию.
Младшая сестра живо напомнила им о мире, который они почти забыли. Небольшого роста, изящного сложения и очень хорошенькая, она безмерно радовалась встрече с матерью и Анной. Почти все свои восемнадцать лет она провела в Фэрхеме с мисс Бейчер и унаследовала мягкие манеры своей тетушки.
— Она слишком хрупкая для такого мужиковатого старика, как я, — сказал полковник Батлер. — Я просто боюсь до нее дотронуться. Да что тут говорить, когда она ростом чуть выше Билли Боя!
Мария обожала Билли Боя и каждый день целыми часами играла с ним, предпочитая радостную возню с племянником выездам в свет с матерью. А такие дамы, как миссис Ламберт, приводили ее в ужас, зато она с удовольствием беседовала со своими родственниками и развлекала их рассказами о Лайсетах, которые уехали в Бельгию сразу после поражения Наполеона.
— Эстер поехала с ними и прислала оттуда великолепные брюссельские кружева мне и тебе, Анна. Я привезла их с собой и отдам тебе, когда придет мой багаж.
— Как мило с ее стороны вспомнить обо мне спустя столько лет, — сказала Анна. — Даже не понимаю, почему она это сделала.
— Она не устает восхвалять тебя, — заявила Мария. — Я виделась с ней в Лондоне перед ее отъездом, и она призналась, что своим счастьем обязана тебе, потому что, по ее мнению, мистер Гордон и не посмотрел бы на нее, не намекни ты ему об этом. Ты это действительно сделала?
— Теперь, когда ты мне напомнила, кажется, да, — сказала Анна. — Но я совершенно об этом забыла.
— Зато Эстер не забыла. Она рассказала мне о замечательном сезоне, который вы с ней провели в Бате, и как все с ума по тебе сходили, и я вспомнила, что, когда ты вернулась домой; я была поражена твоей красотой. Ты была прекрасна, поверь мне.
— А теперь я тощая кляча, — довольно грустно сказала Анна.
— Как ты можешь так говорить? Ты красивая и всегда такой будешь — даже когда станешь старой- старой! — воскликнула Мария. Затем застенчиво добавила: — Мне понравился Ричмонд. Он тебе подходит.
— Но, сестренка, что за вопрос? Что ты в этом понимаешь?
— Не очень много, — сказала Мария, но признайся, что ты обрадовалась, когда он стал за тобой ухаживать и уделять тебе так много внимания. Он всегда ездил на замечательной белой лошади, да? И выглядел таким же красивым и неотразимым, когда гарцевал?
— Откуда тебе все это известно? — спросила Анна.
— Мне рассказывала об этом мама в своих письмах. Ах, если бы за мной стал ухаживать такой человек, как Ричмонд, просто не знаю, что со мной стало бы!
— Не сомневаюсь, что это произойдет, — сказала Анна, но вскоре поняла, что Мария слишком застенчива, чтобы отвечать на ухаживания молодых людей, и что ей гораздо легче обходиться с мужчинами более старшего возраста. Она полностью покорила старшего по чину и годившегося ей в отцы сослуживца полковника Батлера.
— Боже милостивый, дитя мое, полковнику Ноксу уже за пятьдесят! — воскликнула миссис Батлер.
— Ну и что? Он живет в этом климате уже тридцать лет, а это кое-что значит, — сказала Мария.
— Но, моя дорогая, когда я была в твоем возрасте, я и думать о таких вещах не могла. Я была полна романтических мечтаний, но, видимо, вы, молодые, все знаете, — ответила миссис Батлер. — Если хочешь выйти за полковника Нокса, ты за него выйдешь, но Бог знает, что на это скажет твой отчим!
Никто не сказал об этом полковнику Батлеру, а к концу холодного сезона произошло ужасное событие, отвлекшее внимание Анны. Али, конюха Ричмонда, убила лошадь.
Однажды вечером Ричмонд задержался в клубе дольше обычного, увлеченный беседой с только что приехавшим в Калькутту Эллиотом, и велел Али отвести домой своего жеребца. Договорились, что мистер Эллиот потом привезет Ричмонда домой в своем экипаже.
Скакун был очень возбужден, и, когда они были уже недалеко от дома, он вдруг вздумал взбрыкнуть. Али вцепился в уздечку и бежал за ним изо всех сил, наконец ему удалось схватить жеребца и повиснуть у него на шее. Но конь стал метаться, сбросил Али с себя, а затем стал его топтать. Али ударился головой о булыжник мостовой.
Все это случилось недалеко от дома. Анна услышала шум и послала Акбара выяснить, в чем дело. Затем услышала плач и рыдания во дворе и, когда вышла в холл, увидела упавшую на пол няню Билли Боя, которая билась в истерике. В ответ на встревоженные расспросы Анны она бормотала что-то нечленораздельное о своем отце.
Билли Бой мирно спал в детской, и Анна села рядом с ним, послав кого-то за Ричмондом.
Вскоре он появился, бледный и осунувшийся.
— Мой скакун убил Али, — коротко сообщил он и рухнул без сил на стул.
Он дрожал, как будто был в лихорадке, и Анна налила ему вина, которое он сразу же выпил.
— Али был всегда рядом со мной. С моих шестнадцати лет… — сказал он. — До этого он много лет служил у моего отца. Я бы отдал все свое состояние, лишь бы этого не произошло.
Али и Акбар были самыми преданными слугами, Ричмонд уважал их, осыпая привилегиями.
Рыдания и плач во дворе продолжались.
— Жена у Али старая женщина. Я обязан пойти утешить ее, — сказал Ричмонд.
Он отсутствовал довольно долго и вернулся очень измученным. Анна отпустила камердинера и сама помогла раздеться мужу, уговорив его лечь на большой кровати в своей комнате, и сама легла рядом. В ту ночь они оба крепко спали до самого утра.
Анна проснулась первой. Ричмонд лежал на спине, забросив одну руку над головой; лицо у него было бледным, а в волосах появилась седина. Вскоре он открыл глаза и стал говорить о трагедии с Али.
Ричмонд решил избавиться от лошади и заверил жену конюха, что она будет по-прежнему жить у них, в комнатах, которые они сейчас занимают, и что он обеспечит ее деньгами.
— Больше я ничем не могу им помочь, — вздохнул он. — Этот случай напомнил мне о том, что я давно собирался сделать, но теперь уже не буду откладывать. Я должен написать завещание.
От этих слов у Анны мороз пробежал по коже.
