отдалась мужчине, который видит во мне всего лишь любовницу.
— Я не мог обращаться с тобой, как с любовницей, потому что…
— Ты ни с одной из женщин не способен обращаться иначе, потому что на тебе, как бы ты ни скрывал этого, лежит печать неисцелимого одиночества! — мстительно бросила она. — Более того, только переспав с тобой начинаешь по-настоящему понимать, какой страшной трагедией будет грядущее неизбежное расставание. Так уж лучше пусть оно случится поскорей!
— Простите, пожалуйста, — вмешался в разговор странный голос со стороны, и оба они, вздрогнув от неожиданности, увидели за своей спиной на тропе двух слепых туристов. — Мы ни за что не стали бы вам мешать, но…
— Тысяча извинений, что мы перегородили вам путь! — воскликнул Бенджамин, оттащив Симону в сторону. — Дорога свободна, можете идти по маршруту дальше.
— Не правда ли, чудесный день! — с чувством сказал один из туристов, но в голосе его угадывалось некоторое смущение.
— Великолепный! — в один голос ответили Бенджамин и Симона. Они еще долго смотрели вслед осторожно ступающим слепым путникам, пока те не исчезли за высокими зарослями кустарника.
— Одно утешение, что они не смогут нас узнать, — пробормотала она. — Я почувствовала себя абсолютной дурой.
Бенджамин хмуро покосился на нее.
— Интересно, как долго они стояли и ждали?
Уловив смысл его слов, Симона залилась краской. Бенджамин усмехнулся и ущипнул ее за щеку.
— Ничего страшного, дорогая! — утешил он ее. — Ты же сама сказала, что они нас не могли видеть.
— Они могли запомнить наши голоса, — еле слышно отозвалась мисс Шарне.
— Ага, понятно! Зато мы запомнили их лица, и теперь единственная наша задача держаться от них как можно дальше.
— Не забудьте, мистер Рок, у вас сегодня вечером лекция! — с преувеличенным почтением напомнила ему Симона.
Бенджамин тихо выругался и вдруг разразился хохотом.
— Я могу говорить с акцентом! — сообщил он.
— По-моему, здесь нет ничего смешного! — сказала Симона.
— Знаешь, иногда в тебе совершенно атрофируется чувство юмора!
— Только тогда, когда попадаю в непредвиденную ситуацию! — отмахнулась она. — Твое тело…
— Сводит тебя с ума? Могу ответить тебе тем же, Симона. И я вовсе не шучу!
— Давай не будем начинать все с самого начала! — Она почувствовала, как с каждым мгновением нарастает в ней возбуждение, и вдруг испугалась, что скоро уже не сможет с ним совладать.
— Ты что-нибудь предлагаешь взамен? — спросил он, не спуская с нее насмешливого взгляда.
— Вернуться обратно, в коттедж, — резко ответила она.
— С тем, чтобы у тебя было время обдумать, чего именно ты желаешь: воевать со мной, спать со мной, делать и то, и другое одновременно или вернуться домой к Антуану, — неторопливо перечислил Бенджамин нехитрый набор предстоящих возможностей. — Дай Бог, чтобы я ошибся, но мне кажется, что от всей твоей хваленой выдержки и самообладания не останется и следа, как только мы расстанемся…
Симона дернулась, но тут же взяла себя в руки.
— Ох уж это уязвленное мужское самолюбие! — покачала она головой.
— Есть и такая вещь!
— Ты понимаешь, что ведешь себя как какой-нибудь подросток?
Бенджамин издевательски наклонил голову, не спуская с нее влажно блестевших карих глаз.
— Больше ни за что на свете не доверю тебе ни одной тайны!
— А вот это жаль! — покачал головой Бенджамин. — После сегодняшних откровений ты предстала передо мной совсем в ином свете!
— В самом невыгодном для меня, надо полагать! — в сердцах ответила Симона и решительно зашагала по тропинке.
Бенджамин догнал ее в два шага и обнял за плечи.
— Успокойся, все в полном порядке, — сказал он серьезно. — Мое уязвленное мужское самолюбие удовлетворено, и я снова держу себя в руках.
Симона молчала.
— И если на то пошло, — продолжил он, — я не вижу в твоем признании ничего смешного, а тем более — дурацкого.
— А кто издевался над тем, что я пребываю в стране фантазий?
— Это, скорее, от зависти, — тихо сказал он. — Большинству людей путь туда, увы, заказан…
— Кажется, да, — тяжело вздохнула она. — Но ведь это не повод совершенно отрицать ее существование?..
На лице Бенджамина мелькнуло мечтательное выражение.
— Как ты думаешь, Антуан и Эллен пребывают сейчас именно там? — блеснув глазами, спросил он.
— А ты, кажется, кое-что понимаешь… Антуан признался, что когда они с Эллен остаются наедине, то на всей планете для них никого больше не существует. Они способны сутки напролет говорить, делясь сокровенными мечтами, планами и при этом понимают друг друга абсолютно…
— И ведь у нас, согласись, тоже был один такой день!
— Тогда, на яхте? — Симона вскинула глаза. — Да, хотя мечтами своими мы не делились…
— И за это мне во веки веков не получить от тебя прощения, так? — грустно усмехнувшись, спросил он.
— Все дело в том, наверное, что нельзя ставить тележку впереди лошади. Все, что происходило после, больше напоминало разговор глухого с немым…
Она замолчала.
— И превратилось в сплошное мучение! — закончил за нее мистер Рок.
— Скажи, Бенджамин, тебе никогда не хотелось повернуть время вспять?
— Иногда хочется, — признался он. — Ну вот, мы и пришли.
— И чем же займемся теперь? — спросила она после долгой паузы.
— Мы могли бы выпить чего-нибудь перед ланчем для аппетита. И вообще, есть куча других замечательных вещей, которыми цивилизованный человек может украсить свою праздность.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор мы вели себя не так, как это полагается цивилизованным людям? — прищурилась Симона.
Бенджамин сладко потянулся. Большой, загорелый, сильный, он башней возвышался над нею.
— Мы то опускались до самых глубин, то чуть было не вознеслись до высот небесного блаженства… Но отдохнем от самоистязаний. Лучшее, что можно сделать в такой ситуации, — немного расслабиться и просто выпить. Располагайся, — сказал он, указав на кресло, стоявшее на лужайке, — а я пока принесу вина.
— Бенджамин, погоди!.. — начала она, но тут же, вздохнув, прервала себя. — А впрочем, нет, ничего…
— Скажи то, что собиралась сказать.
Последовало минутное молчание, после чего Симона отвернулась и беспомощно развела руками.
— Я снова во всем запуталась… Извини!
Бенджамин немного помедлил, потом наклонился, и девушка уловила его дыхание.
— Держись за свою мечту, — тихо посоветовал он, поцеловал ее в лоб и убрал за ухо выбившуюся прядь волос. — Сказать по правде, я не перестаю восхищаться тобой, хотя иногда вслух говорю то, что совершенно противоречит моим мыслям. Погоди минутку, я вернусь!
Остаток времени в Бирс-хаусе они провели на удивление мирно и спокойно. Симона весь день читала, освободив голову от всяких тяжелых и мучительных мыслей, а Бенджамин освоил еще один пешеходный маршрут, после чего они вместе поужинали.
