ему.
— Ну а сейчас — каково тебе? — спросила она, помолчав.
Он пожал плечами.
— Обжегшись на молоке, дуешь на воду? — настаивала она.
— Как у тебя с Ричардом Джеффризом? — предположил он.
— Вовсе нет, — невозмутимо ответила Дайана. — Что ты собираешься делать дальше? Менять женщин одну за другой?
— Милая Дайана, я вовсе не…
— Да ну же, Том! Может, я и не в твоем вкусе, может, тебе даже смотреть на меня неприятно, но все же я женщина! И готова поставить последний пенс на то, что ты нравишься многим девушкам. Мне просто интересно, что ты делаешь в таких случаях?
— Ты ведь уже пару раз обвинила меня в том, что я заперся в башне из слоновой кости.
— Это не означает, что я верю, будто ты ведешь монашеский образ жизни. Уверена, что ты очень привередлив и что тебя трудно удержать.
— Дайана, если это то, что я думаю, то ответ один — нет.
— А о чем ты думаешь, Том?
— Сведения выуживаешь, щупальца выставляешь в присущей тебе неподражаемой манере…
Ее охватил гнев, куда более сильный, чем до этого она испытывала по отношению к нему. Она мгновенно встала и плеснула на него остатки своего кофе. К счастью, кофе успел остыть, но все же Том опешил от неожиданности, затем выругался и вскочил на ноги. Сжав ее руку сильными пальцами, он уставился на нее.
Они простояли так, сердито глядя друг на друга, довольно долго, потом он процедил сквозь зубы:
— Да ты просто дикая кошка, Дайана! Ты именно так отлавливаешь себе мужчин?
— Ну и что с того? — бросила она. — Что ты сделаешь теперь, Томас Уильямс? Поцелуешь меня, чтобы снова выразить свое презрение?
— А что, кто-нибудь переспал с тобой в знак презрения, Дайана? — протянул он, слегка ослабив пальцы, но не выпуская ее.
— Никто со мной не спал вот уже года три, Том, — напряженно ответила она, — так что и ты не надейся. Не думай, что тебе удастся одурачить меня. Все мужчины одинаковы.
— Это твоя теория или ты говоришь так, опираясь на свои обширные познания, Дайана? — издевательским тоном спросил Уильямс.
Щеки ее слегка покраснели, но она не отвела глаз.
— Немного нужно опыта, чтобы узнать, чего мужчинам хочется от женщин, Том.
— Или женщинам от мужчин, — проворчал он, выпуская ее руку и раздраженно ероша волосы. — Ты сама начала, Дайана Брайс, своими дурацкими расспросами…
— А почему бы мне не узнать тебя получше? — возразила она. — Ты же покопался в моей жизни не хуже испанской инквизиции!
— Ради всего святого, сядь! — прикрикнул он и уже мягче добавил: — Пожалуйста.
Дайана сделала жест рукой, будто отдавая ему честь.
— Есть, сэр! Боюсь, я залезла куда не положено, но ведь и ты вломился в мою жизнь, словно стадо слонов…
— Дайана! — угрожающе произнес он.
— Сижу, Том, сижу, — ответила она, поспешно усаживаясь. И вдруг ахнула, побледнела и, стиснув зубы, попыталась выпрямиться, но не смогла.
— Дайана!
— Том… — просипела она, на лбу ее выступил холодный пот. — Том, боюсь, я причиняю тебе такие хлопоты, извини…
«Идиотка чертова!» — послышалось ей, когда Том подскочил к ней и поддержал.
— Что случилось?
— В спину вступило, — поморщившись, сообщила она. — Может, просто мышечный спазм, у меня уже бывало. Пройдет, но… — Замолчав, она провела пальцами по лицу, потом судорожно сглотнула.
— Тебя мутит?
— Немного. Наверное, от боли, но это…
— Помолчи, Дайана, — мягко промолвил он. — Помолчи, просто делай, как я скажу.
Постепенно ему удалось устроить ее так, что она полулежала, опираясь на тюк сена. Потом он согрел ладони у костра и принялся растирать ее спину. Минут двадцать он не позволял ей шевелиться, а потом наконец произнес:
— Ладно, попробуй.
Осторожно вытянув ноги, она с благодарностью промолвила:
— Куда лучше. Вы просто гений, мистер Элиот. Спасибо.
Он помог ей встать, придержал, пока она делала первые шаги.
— Ну как?
— Ничего…
Посмотрев на нее сверху вниз, Томас убрал с ее лица растрепавшиеся пряди волос… И улыбнулся — тепло, искренне. Словно солнце после дождя выглянуло. И внезапно Дайана подумала, что согласилась бы провести всю оставшуюся жизнь здесь, лишь бы видеть, как он ей улыбается.
— А ты храбрая, хоть и любишь поспорить!
Она попыталась отвернуться, но Том удержал ее за руку.
— Я попробую устроить тебе постель, а ты пока походи вокруг костра.
— Хорошо.
Она шагала взад-вперед, с изумлением наблюдая за Томом. Он пошарил по углам, отыскал где-то кусачки и перерезал проволоку, связывавшую тюк сена. Потом разбросал его, как она сама делала тысячу раз — для лошадей. У костра возникло подобие прямоугольного ложа, которое он прикрыл подстилкой. Выпрямившись, Томас произнес:
— Боюсь, сено старовато и слишком сухое, но ничего лучшего я придумать не могу.
Улыбнувшись дрожащими губами, она попыталась ответить ему с прежней лихостью:
— Беру свои слова обратно, Том. Ты не просто гений — у тебя есть навыки выживания. Мне частенько приходилось ночевать на сене, когда какая-нибудь из лошадей болела.
— Хочешь лечь?
Поколебавшись, Дайана огляделась. Дождь все еще барабанил по крыше сарая, но уж с этим ничего нельзя было поделать.
— Мне надо выйти на минуту, — призналась она.
— Возьми фонарь, — как ни в чем не бывало предложил он. — А я пока подкину дров в костер.
…Это произошло, когда Дайана уже собиралась вернуться обратно. Неожиданно прямо над ней нависла огромная черная туша, а в круге света от фонаря мелькнули красные глаза и крутые белые завитки… Через минуту она сообразила, что перед ней огромный бык, и опрометью кинулась в сарай, вскрикнув от страха. Захлопнув дверь, Дайана больно прищемила себе пятку, всхлипнула и упала.
— Что там такое?!
— Закрой дверь! — завопила она, отчаянно пытаясь взять себя в руки, но тут сарай затрясся от жуткого рева, прорезавшего ночь.
Томас быстро запер дверь на засов. Мгновение стояла полная тишина. Они напряженно вслушивались. Потом раздалось хлюпанье, новый рев, но вскоре все затихло.
Дайана даже не подозревала, что по щекам ее катятся крупные слезы. Трясясь от страха, она сообщила светским тоном:
— Самый большой бык, какого я когда-либо видела, Том. Вот и все. Ой, я, кажется, порезалась. — Сняв сапог, она пощупала пятку, и на руке остались следы крови.
