движение могло стоить пациенту жизни. Но эти пальцы дрожали, когда доктор Майнор набирал номер офиса Корнелиуса Макдермота.
— Я получил ваше сообщение, Мак.
— Увы, Дан, но такую же фотографию, как у тебя, нашли у бездомной женщины, погибшей в сентябре. Возраст и телосложение тоже совпадают. Фотография была приколота к ее бюстгальтеру.
Дан проглотил застрявший в горле комок.
— Отчего она умерла?
— В доме, где она остановилась, случился пожар. Она задохнулась.
— Задохнулась!
— Дан, я знаю, как это тяжело. Я жду тебя завтра в морге больницы Белвью.
— Где она сейчас?
— Ее похоронили. На кладбище для бедных. Ее тело можно эксгумировать.
— Спасибо, Мак.
Дан положил трубку, вынул бумажник и достал оттуда фотографию, которую носил с собой с шестилетнего возраста.
Целый час он просидел, пытаясь воскресить в памяти воспоминания о матери, какими бы смутными они ни были.
Ах, Куинни, спрашивал он, почему тебя настигла такая страшная смерть? И почему, мама, ты обвинила во всем себя? Я был несмышленым мальчуганом, по вине которого произошел тот несчастный случай. Но все закончилось хорошо, даже очень хорошо.
В дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.
Дан неуверенно поднялся, прошел по комнате и открыл дверь. За порогом стояла Нелл Макдермот.
— Мак мне все рассказал. Мне очень жаль, Дан.
Он молча отступил назад, пропуская ее. Потом закрыл дверь, обнял Нелл и заплакал.
ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ
Глава 9
В пятницу утром на шесть крупнейших телевизионных станций Нью-Йорка был послан курьер — за кассетами с записью вечерних новостей за 9 сентября. Кассеты были доставлены в окружную прокуратуру.
Главным сюжетом новостей был пожар, уничтоживший усадьбу Вандермееров на углу 28-й улицы и Седьмой авеню.
Вела репортаж Дана Адамс.
«Сегодня вечером сгорела усадьба Вандермееров — один из старейших голландских фермерских домов на территории города, исторический памятник, пустовавший последние восемь лет. Огонь, сообщение о котором поступило в семь часов тридцать четыре минуты, быстро распространился по зданию. Вскоре рухнула крыша. Так как в окрестностях усадьбы часто видели бездомных, пожарные, рискуя жизнью, обыскали помещение. В ванной комнате наверху они обнаружили тело бездомной женщины, которая, вероятно, задохнулась от дыма. Ее имя пока не установлено. Оно будет предано огласке лишь после того, как найдут и оповестят ее родственников».
— Участок Вандермееров! — воскликнул Склафани. — Теперь им владеет Ланг.
— Да. А Колифф владел соседним участком.
— А это означает, что пожар был на руку обоим.
Потратив еще три часа, Склафани с Бреннаном не обнаружили ни одного другого сюжета, который так или иначе мог касаться Джима Райана.
— Запишите шесть репортажей о сгоревшей усадьбе на одну пленку, — сказал Склафани технику.
Они отправились в кабинет Склафани.
— Итак, чем мы располагаем? — спросил он.
— Совпадением, которое, как нам обоим известно, ничего не доказывает, и мнением десятилетней девочки, что ее папа расстроился, когда смотрел вечерние новости. Быть может, папа просто приуныл после двух кружек пива.
— Лайза Райан сказала, что приказ «отменить работу» каким-то образом был связан с тем, что сделал Джим.
— Это легко проверить. — Бреннан поднялся. Пора разобраться в том, что именно случилось в усадьбе Вандермееров. Отчет о происшедшем должен быть в Тринадцатом участке.
— А я пока займусь ключом из бумажника Уинни Джонсон, — сказал Склафани. — Нужно найти этот банк.
— Если еще не поздно.
— Если еще не поздно, — согласился Склафани. — Если мальчик прав, то с яхты кто-то спрыгнул. Сейчас я почти уверен, что это была Уинифред Джонсон.
— Все наши догадки основаны на том, что видел дальнозоркий восьмилетний мальчик и записала в дневнике десятилетняя девочка. — Бреннан вздохнул. — Мама меня предупреждала, что в жизни и не такое бывает.
В пятницу утром Нелл позвонила в дом для престарелых и поинтересовалась состоянием матери Уинифред Джонсон.
— У нее тяжелая депрессия, — ответила сестра. — Уинифред была очень преданной дочерью. Она приезжала каждую субботу, а иногда и вечером среди недели.
Уинифред — преданная дочь. Уинифред-пловчиха. Уинни-бумажник. Уинифред — любовница Гарри Рейнолдса. Какая из них настоящая? — подумала Нелл. Или в ней уживались все четыре. Где она сейчас? В Южной Америке или на одном из Карибских островов, откуда ее не выдадут американским властям, даже если она будет найдена.
— Я сегодня приеду ее навестить, — пообещала Нелл.
Она положила трубку и подошла к окну. Стояло серое, дождливое утро. Проснувшись сегодня, Нелл долго не могла встать с постели. Она в мельчайших деталях представляла себе лицо Эдама. В то последнее утро на нем не было и следа пленившей ее когда-то улыбки. Он был взвинчен, раздражен и так торопился, что ушел без пиджака и кейса.
А в пиджаке лежал ключ от сейфа № 332.
Надо отдать ключ детективам, подумала Нелл, входя в ванную и вставая под душ. Но только после того, как… — на этом ход ее мыслей оборвался.
Ей пришла на ум странная, абсурдная догадка. Догадка, которую можно подтвердить или опровергнуть, оставив ключ у себя.
Нелл была готова поделиться своими мыслями с Даном, но в прошлый раз было неподходящее время. В прошлый раз надо было дать ему выговориться, излить свою печаль и боль. Он сбивчиво рассказал ей о несчастном случае, после которого его мать ушла из дома, о долгих месяцах в больнице, когда он молился, чтобы она пришла его навестить. О дедушке и бабушке, которые помогли ему выжить.
Я сказала ему, что твердо верю: любящие нас люди в действительности никогда не покидают нас, вспоминала Нелл, стоя под струями воды. Рассказала о маме с папой, которые пришли со мной попрощаться.
Он спросил, попрощался ли со мной Эдам. Я покачала головой. В тот вечер мне не хотелось говорить об Эдаме.
Потом Нелл отправилась на кухню.
— Посмотрим, что у тебя есть, — сказала она. И вскоре прибавила с улыбкой: — Ты, видно, не из тех холостяков, что любят готовить.
