Она нашла яйца, сыр, помидор и приготовила омлет, тосты и кофе. Ближе к полуночи Дан вышел с ней на улицу и посадил в такси.
Дома ее ждало сообщение на автоответчике:
«Нелл, я, кажется, забыл поблагодарить тебя за то, что ты пришла. Я чувствовал себя так, словно снова стал ребенком, и дверь в больничную палату открылась, и вошла прекрасная женщина, которую я любил. Я знаю, что ужасно нервничал, рассказывая о своей жизни, и обещаю больше не мучить тебя разговорами. Просто я очень благодарен тебе за то, что ты вошла в мою жизнь».
В полдень Дан Майнор вошел в здание отдела медицинской экспертизы на пересечении 13-й улицы и Первой авеню. Мак ждал его в приемной.
Он пожал Дану руку.
— Мне очень жаль, что так вышло. Нелл была потрясена. Уверен, она тебе сама все скажет.
— Она уже сказала. Нелл приходила ко мне вечером. — Губы Дана тронула слабая улыбка. — Сначала она заявила, что у меня в холодильнике шаром покати, а потом сделала мне ужин.
— Это похоже на Нелл, — заметил Корнелиус Макдермот. Он кивком показал на соседнюю дверь. — Для тебя приготовили дело твоей матери, можешь с ним ознакомиться.
В папке лежала фотография Куинни. Как она исхудала, подумал Дан, должно быть, у нее была анемия. Смерть наложила на ее лицо печать спокойствия.
— Ее единственной особой приметой были шрамы на ладонях, — сказал служащий. — Врач сказал, что это шрамы от ожогов.
К делу была приложена копия любительского снимка, который Дан носил с собой.
— А где сам снимок? — спросил Дан.
— Хранится как вещественное доказательство.
— Доказательство! Доказательство чего?
— Не расстраивайся, — начал утешать его Мак. — Она наверняка не хотела спалить этот дом, но девятого сентября было на редкость холодно. Наверное, Куинни положила в камин то, что попалось под руку, подожгла и поднялась наверх, в ванную. Дымоход был закрыт, и через несколько минут дом превратился в ад.
— Моя мать не разжигала камина, — уверенно возразил Дан. — И сейчас я объясню почему.
Медсестра постучалась в приоткрытую дверь.
— Миссис Джонсон, к вам пришли.
Нелл вошла вслед за ней.
Рода Джонсон лежала, откинувшись на подушки. Когда они вошли, она открыла глаза.
— Нелл Макдермот? — Это был вопрос.
— Да. — Нелл поразилась перемене, происшедшей с миссис Джонсон с ее последнего визита.
— Я хочу попросить вас об одном одолжении. Уинифред всегда приносила мне кофейный кекс из булочной в километре отсюда. Вы не смогли бы мне его купить? Я не могу есть здешней пищи. Она безвкусная.
— Я с удовольствием сделаю это, миссис Джонсон. — Нелл пододвинула стул к кровати. — Сегодня вам не слишком хорошо, верно?
— Со мной все в порядке. Но здешний персонал не обращает на меня внимания.
— Мне так не показалось. Сестра, которая меня привела, попросила меня приехать. А та дама на прошлой неделе…
— Я говорю не о них, а о тех, кто убирает и обслуживает номер. Они обращаются со мной не так, как раньше, когда Уинифред совала им двадцатидолларовые бумажки.
— Ваша дочь была щедрой.
— Думаете, у них есть хоть немного сострадания? — Рода Джонсон начала всхлипывать. — Чему тут удивляться… люди думают только о себе. Я прожила сорок два года в той квартире, а владелец дома хочет вытряхнуть меня в две недели. У меня там одежда, ценный фарфор моей матери…
— Миссис Джонсон, позвольте, я выйду ненадолго спросить кое о чем сестру, — сказала Нелл.
Меньше чем через пять минут она вернулась.
— Хорошие новости, — сообщила она. — Так я и думала. Вы можете перевезти сюда свои вещи. Почему бы на следующей неделе нам не съездить к вам домой. Вы отберете то, что вам дорого, а я организую перевозку.
Рода Джонсон подозрительно смотрела на нее.
— Почему вы это делаете?
— Потому что мне жаль, что вы потеряли дочь.
— Возможно, вам кажется, что вы передо мной в долгу. Если бы она осталась у Уолтерса и Арсдейла, она была бы жива! — Из глаз Роды Джонсон хлынули слезы. — Я так скучаю по Уинифред. Она не всегда могла приехать среди недели, но по субботам всегда меня навещала, всегда. В последний раз я видела ее вечером, накануне ее гибели.
— Тогда это было вечером в четверг, две недели назад, — сказала Нелл. — Вы хорошо провели с ней время?
— Она была немного расстроена. Сказала, что хотела зайти в банк, но опоздала.
Нелл не задумываясь задала следующий вопрос.
— Вы помните, когда она приехала?
— Вскоре после пяти. Я помню это, потому что, когда она пришла, я как раз ужинала. Я всегда ем в пять.
Банки закрываются в четыре, подумала Нелл. Уинифред вполне могла успеть зайти в банк на Манхэттене.
Рода Джонсон вытерла глаза.
— Ну, хватит болтать. Мне недолго уже осталось. У меня никудышное сердце. Я часто спрашивала Уинифред, что она будет делать, если со мной что-то случится. Вы знаете, что она отвечала?
Нелл молчала.
— Она отвечала, что бросит работу и первым же самолетом улетит куда глаза глядят. Похоже, это она так шутила. — Рода Джонсон вздохнула.
Булочная была в десяти минутах езды от приюта. Нелл купила кофейный кекс, потом немного постояла на тротуаре. Неподалеку возвышалось здание банка. Почему не попробовать? — подумала она.
Нелл подъехала к банку, припарковалась и вошла внутрь. Над окошком в дальнем конце зала висела металлическая табличка: СЕЙФЫ ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЦЕННОСТЕЙ.
Нелл подошла поближе и открыла висевшую на плече сумочку. Вынула оттуда маленький бумажный конверт, открыла зажим, и ключ соскользнул на стойку. Клерк улыбнулся и протянул бланк для подписи.
— Мне нужно поговорить с менеджером, — сказала Нелл.
Арлин Баррон была красивой негритянкой сорока с небольшим лет.
— Этот ключ фигурирует в расследовании преступления, — объяснила Нелл. — Мне нужно позвонить окружному прокурору Манхэттена.
Склафани и Бреннана не было на месте, но она оставила для них сообщение.
— Они наверняка приедут сюда с разрешением на обыск, — сказала Нелл. — Будет ли это нарушением банковской тайны, если вы сообщите мне, на чье имя зарегистрирован сейф?
— Даже не знаю… — замялась Баррон.
— Является ли Гарри Рейнолдс совладельцем сейфа?
— Я не могу предоставить вам эту информацию, — произнесла Арлин Баррон, едва заметно кивнув.
— Понимаю. Пожалуйста, ответьте мне еще на один вопрос. Открывал ли кто-нибудь сейф после девятого июня?
