И на полях нахмурит бровь,И потечет по полю кровь,И прорастет крапивой жгучейМечом запаханная новь…И руки вспружатся, как клешни,И на устах замрут слова,И там, где годы в сини вешнейКачалась под окном скворешня, —Качнется вражья голова…Не будет песен и запевок,Замолкнет колокольный звон,Зайдет луна за небосклон,И семьдесят безумных девокСтучаться будут у окон…Стучаться будут у порога,Будить и звать хребетный люд,—И, кто вчера молился Богу,В полуночь выйдет на дорогуИ будет яростен и лют.Как в пашню, втянется в заплечье,Не будет пить, забудет есть…Как листопад — куда невесть —На ветер жизни человечьиВскружит Иванушкина месть!Но не для ради злой потехиОн будет ратовать и мстить:В полях заря поставит вехи,Где наземь сбросит он доспехи,Чтоб всё забыть и всем простить.<1924,1927>
«Дрожит, трясется и боится…»
Дрожит, трясется и боится, Но льнет к забору слабый зверь!И, пролетая мимо, птица С тоской оглядывает дверь…А вдруг да где-нибудь объедок, Сухая корка от куска?Вот только что-то зверь стал редок, И птица сделалась редка?..Дубна мелеет и на плесе, Как плешь, за тростниками мель,И разве только на откосе От леса уцелела ель…Пройдешь по гарям и по сечам, И пнем прикинется глухарь…Да, похвалиться больше нечем, Как раньше похвалялись, встарь!Ни медведей уже, ни рысей, Вот разве кошек много зря…И, всё старей и белобрысей, К селу склоняется заря…И даже с поймы тонкошёрстый Подался заповедный лось…Не диво: вширь и вдаль на версты Село у леса разлеглось!И я им вслед за тонкой дымкой Укромной песенки моейИду неспешной невидимкой Для зрячих и слепых людей…<1927>
