за шею и подставила рот для нового поцелуя.
Руки, еще державшие стремянку, переместились на талию и притянули ее ближе. Райэннон чуть слышно застонала и встала на цыпочки, чтобы встретить его поцелуй. Сколько в нем осторожности и предупредительности! Сердце плавилось, будто металл в печи.
У нее возникло чувство, словно она парит высоко над землей, подхваченная каким-то небесным ветром. Гэбриел прервал поцелуй, прижав губы к ее Щеке, потом к изгибу плеча и к шее. Потом он снова быстро и жадно целовал ее рот. Он поднял голову, Увидел сюрреалистическое лицо ангела, созданного ею, и глаза его вспыхнули.
— Благодарю тебя, — выдохнул он.
И тут же выражение его лица изменилось, когда взгляд остановился на только что законченном рисунке, который сверкал в яростном белом свете прожекторов.
— Розы не было на первоначальном рисунке.
— Не было. Ты против?
— Мне нравится, — покачал он головой и снова перевел взгляд на нее. В глазах светилось любопытство и что-то еще. — Почему ты изобразила ее?
— Она здесь нужна. Не знаю, почему, но, кажется, это правильно.
— Да, — согласился он, глядя на мозаику. — Ты уже подписала ее?
— Нет. — Райэннон присела и вывела краской свои инициалы в углу панно. Затем подошла к нему.
— Поздравляю, — сказал он. — Это великое дело. Люди не останутся равнодушными.
— Вероятно, это лучшее из всего, что я сделала. И самое большое. Спасибо тебе, что дал мне шанс. — Она посмотрела на кисть, которую все еще держала в руке. — Надо отсюда все убрать. А мне еще помыть кисти.
Если бы он сказал: не беспокойся, она бы последовала его совету. Но он просто кивнул и стал собирать вещи. Наконец Гэбриел запер дверь кладовки и протянул Райэннон ключ.
— Есть пара дел, которые я должен немедленно закончить, — пробормотал он. — Не будет слишком нахально, если я попрошу тебя подняться ко мне в кабинет и подождать? Я хочу поговорить с тобой, побыть с тобой.
— Хорошо. — Ей тоже хотелось быть с ним.
— Мы пойдем пешком… — Гэбриел замедлил шаг у лифтов.
— Нет, с этим все в порядке. — Когда двери лифта раскрылись, она, с секунду поколебавшись, вошла в маленькое освещенное пространство. Гэбриел нажал кнопку нужного этажа.
Двери закрылись, и кабина начала подниматься. Все наружные звуки вдруг исчезли. Райэннон стояла в шаге от него, спиной к стене. Он вспомнил, как увидел ее первый раз. Как она забилась от него в угол такого же лифта.
Потом откуда-то снаружи раздался приглушенный удар. Лифт дернулся и намертво остановился. Свет потух.
Однословное ругательство вылетело изо рта Гэбриела. Он провел рукой по контрольной панели, без особой надежды нажал на несколько кнопок. Ничего.
— Райэннон, ты в порядке?
Она не издала ни звука. В густой, удушающей темноте ничего не видно.
— Да, — наконец проговорила она. Но даже одно это слово выдало ее напряженность.
— Ничего страшного, — произнес Гэбриел. — Отключили электричество. — Он нащупал аварийный телефон. Поднял трубку. Сердце екнуло от глухого молчания на другой стороне. Напрасно он тряс трубку. Потом Гэбриел попробовал раздвинуть двери. Безуспешно. — Проклятие, — пробормотал он.
— Что? — спросила Райэннон.
— Опасность нам не грозит, — начал он, стараясь говорить уверенным тоном, — Но аварийный телефон не работает. По-моему, это рабочие в соседнем Дворе нечаянно перерезали кабели.
— Твой мобильник… — напомнила она натянутым голосом. — Мой остался в машине.
— Он здесь не работает.
Проклиная темноту, Гэбриел начал медленно двигаться к ней.
— Мы застряли, но, надеюсь, ненадолго. Скоро обнаружат аварию. — Мик ушел относительно недавно. Если он задержится допоздна, пройдут часы, прежде чем кто-либо догадается, что с ними случилось. Даже вернувшись, Мик может не сообразить, что они еще здесь.
Ладонь коснулась холодной кожи. Ее рука. Она громко вздохнула и отскочила.
— Это я, — по-дурацки сообщил он. А кто еще, по ее мнению, это мог быть?
— Я знаю. — Голос натянутый и холодный. — Не трогай меня. Пожалуйста.
Чувство ярости, словно волной, обдало его. Он и так был подавлен, а теперь, попав в ловушку, стал совсем беспомощным. Не лучшая ситуация. Да еще с женщиной, которая, он знал, смертельно боялась именно этого. А он не способен найти способ освободить ее.
Райэннон напряженно замерла, будто ждала, что он вот-вот набросится на нее.
— Ради бога, — прорычал он. — Когда я давал тебе повод бояться меня?
Не лучший путь к ее доверию, мрачно подумал он. Но его терпение дало осечку, он вышел из себя.
— Кстати, что, черт возьми, случилось с тобой в лифте?
Она не ответила. Он обрушил на стену кулак, толкнул неподвижные двери. Снова выругался. Громко. Не думая о том, что, наверное, шокирует Райэннон.
— Прости, — раздался в темноте за его спиной голос.
— За что? — Извинение не смягчило его. Если кому и надо извиняться, так это ему.
— Я тебя не боюсь, Гэбриел. — Он услышал легкий шелест движения, но в темноте ничего не мог видеть. — Я боюсь, что если ты… если ты будешь держать меня, у меня начнется истерика. Независимо от тебя. И от этого никому из нас не станет лучше.
О господи! Она держала себя в руках, опасаясь малейшего движения. Вот причина отрывистой, контролируемой речи. Именно поэтому она боялась физической поддержки. Она боролась с ужасом, твердо решив не сдаваться. Боролась одна в своей проклятой независимой манере. А он еще кричал на нее.
— Дай себе свободу. Устрой истерику за нас обоих. — Он почувствовал облегчение, когда услышал дрожавший нервный смешок.
— Ты боишься? — спросила она.
— Нет, не боюсь. Я раздосадован, что не могу высвободить тебя отсюда. Ведь тебе в самом деле это тяжело?
— Не так сильно, как если бы я была одна.
Ну, хоть это обнадеживает.
— Наверное, нам придется здесь немного побыть, прежде чем нас освободят, — осторожно начал он. — Так что лучше устроиться поудобнее. Насколько возможно. Тебе не холодно?
— Нет, здесь скорее душно.
— Дай мне знать, если захочешь укрыться моим пиджаком.
— Спасибо.
Глаза начали привыкать к темноте. Он мог различить ее силуэт. Фигура казалась чуть бледнее густой черноты. Она у дальней стены вроде бы села на пол и сжалась в комочек. Он тоже стал устраиваться. Положил руки на колени, откинул голову, прислонился к стене. Потом сел так, чтобы вытянуть перед собой ноги и не задеть ее. Хорошо бы, она позволила ему сесть поближе.
У него ныло сердце от желания заключить ее в объятия, защитить, создать хоть какие-то в данной обстановке удобства. Но она не хотела этого. И он должен уважать ее желания.
Он переворошил в голове все темы, чтобы начать разговор, который отвлечет ее. Но ничего не нашел, зато на него, напала зевота. Похоже, все подходящие мысли оставили его.
— Я собираюсь дать показания против доктора Додда, — вдруг сказала она.
— Ты? — вздрогнув, переспросил он.
— Я пошла в полицию и… все им рассказала. Ты был прав, я должна это сделать.
Гэбриел сглотнул. Для нее это было дьявольски трудно. И он не мог быть рядом.
