рискнули приблизиться к нему. Он втащил меня в контейнер, сам забрался в него и заперся изнутри. Мы пробыли там несколько часов, а он все поглядывал в свои дырки для воздуха.
Гэбриел закрыл глаза и крепко сжал веки.
— Не удивительно, что ты не любишь закрытые пространства.
— Да, это у меня не самое любимое, — хрипло согласилась она. — К тому времени он уже совсем потерял разум. В конце я солгала ему. Мол, я поняла, как он меня любит. Он убедил меня, что мы принадлежим друг другу и вечности. Я сказала, что хочу выйти за него замуж прямо там и сейчас. Объяснила, что, если мы поженимся, я не смогу давать показания против него. Тогда полиция не сможет посадить его. А мы будем вместе.
— Но это ведь неправда?
— Не знаю, но он это принял. По-моему, потому что ему хотелось верить, будто я люблю его. Он попросил священника. Полицейские сказали, что он сейчас придет. Один из них надел высокий белый воротник.
— Ты не пострадала? — Гэбриел наконец смог выдохнуть воздух.
— Нет. Они схватили его, и все было кончено.
За исключением психической травмы, которую она в результате получила… Посттравматический стресс, сказали врачи.
— Поэтому тебе понадобилась консультация психотерапевта, — проговорил Гэбриел.
— Да. И доктор Додд вначале очень мне помог. Я была в таком состоянии, что боялась одна идти по улице. О том, чтобы войти в лифт, не могло быть и речи. Долгие месяцы я спала со светом. Оставаясь наедине с мужчиной, даже с доктором, я от страха становилась невменяемой. Бабушка ходила со мной на все сеансы, пока я не стала ему доверять.
— И тогда он предал тебя, — хрипло сказал Гэбриел, когда Райэннон замолчала.
— Я посещала его уже много месяцев. Он стал моей дорогой к жизни, здоровью. Сначала он просто держал мою руку. Ведь мне надо привыкать к нормальному прикосновению. Вполне разумно. Потом он начал поглаживать мои руки, плечи, волосы, шею. Мне это не нравилось, но он казался таким убедительным… Я думала, надо привыкать. Это же необходимая часть моего лечения.
Гэбриел беззвучно пробормотал сильное словцо.
— Потом он стал касаться меня в других местах… Я потребовала прекратить это. Он объяснил, что я страдаю от травмы, в основе которой сексуальные явления. Это фригидность. Если я согласна на лечение, он может помочь мне. К счастью, у меня хватило здравого смысла разглядеть, что таилось в его убедительности. Я знала — то, что он делает, неправильно.
— Даже если бы ты согласилась, это все равно было бы изнасилованием.
— Я знаю. Но видишь ли…
— Ты решила никому не доверять. Никого не просить о поддержке или помощи. Ты боялась, что люди опять обманут и унизят тебя.
— Да, что-то в таком роде, — почти шепотом согласилась она.
— Ты доверяла бабушке?
— Конечно!
— Но она умерла, бросила тебя.
— Она же ничего не могла сделать!
— Твоя мать тоже умерла. И отец не мог быть отцом.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты не позволяешь себе ни от кого зависеть. Не только от Додда. Все, от кого ты зависела, бросили тебя. Тем или другим путем.
— Они меня не бросили! Ведь я не была ребенком!
— Тебе было всего семнадцать. Это не взрослый человек. Ты боишься опереться на кого-нибудь, поэтому не позволяешь мне подойти ближе. Райэннон, когда жена моего брата и я сидели у его постели, мы постоянно поддерживали друг друга. А когда пришла моя мать, мы все плакали, обнявшись.
— Вы семья. У меня больше нет семьи. Это совсем другое. Я не могу ожидать поддержки от каждого.
— Можешь. Я люблю тебя, Райэннон. Я хочу жениться на тебе и потом вместе счастливо жить. Не могу обещать тебе, что не умру. Но пока буду жив, я хочу быть человеком, которого ты поддерживаешь и который поддерживает тебя, когда ты в этом нуждаешься.
Она долго молчала.
— Райэннон?
— Знаешь, что? — после короткой пауза заговорила она. — Мне холодно.
— Иди ко мне. — Он принялся снимать пиджак.
Прошло целое мгновение, прежде чем он ощутил слабый звук движения. Затем появилась тень. Она устроилась рядом с ним. Ее запах нежно ударил ему в ноздри. Он накрыл пиджаком ее плечи. Обнял ее и притянул к себе, стал нежно баюкать.
— Тебе не холодно? — недоверчиво спросила она.
— Нет, пока ты со мной.
С ним, как и должно быть.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Я люблю тебя, Гэбриел. — Его рука крепче охватила ее. Казалось, он совсем перестал дышать. — Я люблю тебя целую вечность, но мне не хватало храбрости. Ее было ровно столько, чтобы сделать шаг в темноте. Я так боялась, что полюблю тебя, а ты меня бросишь. Тогда я снова окажусь в том состоянии, в какое когда-то попала… Я хотела любить тебя, как ты того заслуживаешь. Как я заслуживаю. Как сильная свободная женщина, которой не нужны подпорки или ангел-хранитель. И я решила пойти в полицию и рассказать о Джералде Додде. Я знаю, у меня разорвется сердце, если ты бросишь меня. И моя жизнь никогда уже не будет совершенной. Но я переживу даже это.
— Я никогда не брошу тебя. — Он прижимался щекой к ее волосам. — Никогда добровольно. Где бы я ни был, даже если умру, я все равно буду с тобой. Всегда, клянусь.
Он чуть поменял положение, чтобы дотянуться до ее рта. Потом закрепил сказанное долгим, нежным поцелуем.
— Ты не сказала «да». Ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — согласилась она. — Как только выберемся из этого проклятого лифта.
Райэннон дремала на плече Гэбриела, когда вспыхнул свет и лифт пришел в движение. Он остановился, будто ничего не случилось, и двери раскрылись. На площадке стоял Мик в тренировочном костюме вместо обычной формы и с встревоженным выражением лица.
— Вы в порядке? — спросил он, когда они поднялись на ноги с пола. — Какой-то тупой осел перерезал кабель.
— Я еще никогда в жизни не был в таком порядке, — серьезно ответил Гэбриел. Поддерживая Райэннон, он шагнул с ней на покрытый ковром пол.
— Ох-хох! — проговорил Мик, переводя взгляд с босса на молодую женщину и обратно и начиная улыбаться.
— Не думаю, что у вас есть лицензия на право заключать браки? — спросил Гэбриел.
— Боюсь, что нет, босс. — Мик уже улыбался во весь рот. — Вы собираетесь жениться?
— Она обещала, как только выйдем из этого проклятого лифта. Но догадываюсь, что нам придется немного подождать.
Ждать пришлось недолго. У Гэбриела земля горела под ногами до того дня, когда Райэннон дала обет любить его, почитать и заботиться до конца дней своих. А он пообещал ей то же самое. Мик гордо вел
