— Сейчас его нет. А тогда у него в гостиной на медной подставке стоял большой глобус. Я помню, как он объяснял мне концепцию путешествия вокруг света. Перемещается из одного места в другое, пока не попадаешь туда, откуда начал.
— Сколько вам было лет?
— По-моему, лет пять. — Гэбриел проглотил кусок пирожного. — С тех пор глобус напоминает мне о нем. Вероятно, поэтому и появилась идея купить компанию воздушных грузовых перевозок.
Он поднес чашку к губам. Она смотрела на его горло, зачарованно не сводила глаз, пока он не поставил чашку. Тогда Райэннон поспешно переключила внимание на свою тарелку.
— Вам было нелегко, когда вы начинали, — заметила она.
— Это вызов. — Он погрузился в краткое описание своей карьеры: жесткое начало, препятствия на пути, очевидные успехи. — По-моему, это гораздо больше, чем вы хотели услышать, — оборвал он себя.
— Нет. Это волнующе.
— Так вот что волнует вас? Разговор о бизнесе? — Брови взлетели вверх. В улыбке скривились губы.
Райэннон почувствовала, как пол уходит из-под ног. Такой тонкий намек, и в глазах смех. А у нее краска поднялась от горла вверх и обожгла щеки.
— Я называю волнующим спуск на лыжах, — пожалев ее, начал он, — парашютный спорт и некоторые другие вещи. — На мгновение в глазах появился лукавый блеск. — Но разговоры о бизнесе? — Он покачал головой. — Вы не знаете жизни, малышка.
— Я не малышка! — ухватилась она за последнее слово.
— Я на девять лет старше вас, — напомнил он.
— Да. Дед.
— И я не ваш дед. — На этот раз его взгляд грозил наказанием.
Райэннон сделала большой глоток горячего кофе. Этот мужчина не выглядел похожим на чьего-то деда.
— А вы занимались этим? Я имею в виду… горные лыжи, парашют?..
— И остальное? — В уголках глаз появились морщинки. Он еле сдерживал смех. В мерцающем взгляде прятался провокационный вызов.
Райэннон вдруг задохнулась. Но не испугалась.
К ее величайшему облегчению, Гэбриэл не торопил ее и ничего не требовал. Он больше ничего не сказал, пока не справился с пирожным. Затем откинулся на спинку стула. Она доедала крем-брюле.
— Что вы сделали с теми плитками?
Она рассказала о заказе, полученном из церкви, ответила на его вопросы об инструментах и технике.
— Дом рядом с моим офисом собираются сносить.
— О?
— Может быть, вам стоило бы посмотреть. — Отодвинув пустую чашку, он спросил: — Хотите еще кофе?
Райэннон отказалась, кофе она больше не хотела. Но ей уже не хотелось уходить. С удивлением она поняла, что ей с ним хорошо, она получала удовольствие.
Но не могли же они оставаться здесь всю ночь. Она потянулась за сумкой и надела жакет.
— Спасибо. Здесь очень приятно.
Пока они сидели в ресторане, прошел дождь. При свете уличных фонарей блестели тротуары. На мокрой мостовой шипели колеса проезжавших машин. Еще жаркий от дневного солнца асфальт слегка парил.
— Можно поскользнуться, — решил Гэбриел, и его рука обхватила ее за талию. — Ваша машина на парковке?
— Да, но вам не обязательно провожать меня.
— Я хочу взять свою машину. И кстати, я бы все равно не бросил вас посреди улицы.
Она ощущала пронизывающее прикосновение его руки к талии всю дорогу до парковки. Ощущение не казалось неприятным. Райэннон не отодвинулась в сторону, пока не достала ключи и не отперла машину.
Прежде чем она села за руль, он остановил ее легким прикосновением к запястью. Она скользнула взглядом по его лицу, напряженно борясь с желанием убежать.
У Гэбриела между бровями появилась легкая морщинка. Он нагнулся и медленно и спокойно провел губами по ее щеке.
— Спокойной ночи, Райэннон.
Он открыл для нее дверцу и отступил от машины, когда она включила мотор.
Наблюдая, как исчезают габаритные огни на уровнях парковки, он сжал кулаки. Он еще ощущал тепло, проникавшее через блузку Райэннон. Гэбриел мысленно представлял гладкую кожу под тканью, видел, как он выдергивает блузку из-под стягивавшего ее пояса юбки и с наслаждением проводит пальцем по спине. Вот он крепко прижимает ее…
Сегодня ему понадобилась немалая сила воли, чтобы сопротивляться желанию скользить ладонью по ее бедрам, обнять ее за плечи. Он вспомнил, как почувствовал легкую дрожь, которая сотрясала ее, когда он положил руку ей на талию. Он правильно сделал, что на этом остановился. С другой женщиной он без труда бы догадался, что дрожь означает сексуальный ответ. Но с Райэннон…
Он мог бы надеяться. Но она не выказала ни малейшего одобрения его прикосновению. И когда он появился в галерее, оставалась сосредоточенной, почти холодной.
Он вошел в лифт, нажал на кнопку.
Проклятие, она холодная! Решительно так. Холодная и скрытная. Ничем не выдает себя. За исключением одного момента. Когда он сделал косвенное, довольно невинное сексуальное замечание, она покраснела, словно школьница.
Значит, ее холодность всего лишь ширма, фасад. Скрывающий что?
Страх!
Вот что это такое. Он бы никогда не догадался, если бы не поймал ее врасплох в первый день. Он напугал ее до потери рассудка одним абсолютно не сексуальным прикосновением с предложением помощи. Она так испугалась, что была не способна скрыть страх. Ее защитные сооружения дали трещину после нескольких минут боли.
Открылись двери лифта. В середине кабины стояла молодая хорошенькая женщина, которая вежливо улыбнулась, когда он вошел. Он нажал кнопку нужного уровня. Женщина посылала ему откровенные взгляды. Он никак не отвечал на них.
В подобной ситуации Райэннон забилась в угол.
Кабина остановилась. Женщина, которая ехала с ним в лифте, шагнула вперед. Выходя, она покосилась на него. Он стоял не двигаясь, пока не закрылись двери.
В галерее Райэннон так уверенно вела себя с покупателями. Ее манера едва ли изменилась, когда к ней подошел Гэбриел, разве что эта легкая, невольная перемена выражения на лице. Будто появилась невидимая стеклянная маска.
Маска соскользнула, когда она заговорила о работе. Но снова возвращалась при малейшем намеке на мужской интерес. Райэннон не умела флиртовать.
Двери лифта открылись. Гэбриел вышел. Теперь он улыбался.
Может быть, он сумеет научить ее?
Покупка панели дала Гэбриелу повод зайти в галерею в субботу, когда «Мозаика» открыта до двух. За десять минут до закрытия он нашел Райэннон за прилавком одну. Она склонилась над блокнотом.
— Привет, — сказал он, когда она подняла голову. Глаза ее на мгновенье подернулись дымкой. Когда они прояснились, появилась неуверенная улыбка.
— Привет.
