Страсть как собак не любит. Как увидит собаку, так рога в землю и копытами стучит…
— Зачем вы шары в небо пускаете? — спросил я.
Коля хотел что-то ответить, но, перехватив взгляд Сороки, промолчал.
— Какие шары? — переспросил Сорока.
— Вы к ним рыб и картонных человечков привязываете.
— Ты видел какие-нибудь шары? — Сорока посмотрел на Колю.
— Нет у нас шаров.
— И я не видел, — сказал Сорока.
— Значит, показалось… — ответил я. Не хотят про шары говорить. Тайна.
— А вертолеты…
— Летают, — перебил Сорока. — И вертолеты, и самолеты…
Он встал. Мы поняли, что пора и честь знать.
По той же тропинке мы пришли к колодцу. Один кролик увязался провожать нас.
Васька все еще нырял с доски. Бока и живот у него были красные, словно кирпичом натерты. Те трое тоже ныряли. Обучали Ваську. Когда мы подошли, Васька сказал:
— Двадцать раз прыгнул…
— Ну и как?
— Полный порядок!
Васька разбежался и лихо сиганул в воду.
Я думал, что больше нам повязку на глаза не наденут, но не тут-то было. Коля протянул нам тряпки и сказал, что завязать глаза придется в колодце.
Мы спустились в грот. Он был темный и вместительный. С земляного потолка капала вода. Мне показалось, что в углу стоит лодка, а может быть, я ошибся. В одном месте скупо пробивался свет. Очевидно, вход у них закрывается, иначе любой заметил бы пещеру. Впотьмах мы надели повязки. Снять их Коля разрешил, когда вывел лодку на чистую воду. Искусно замаскировались они. Мы отплыли всего метров на сто от острова, но я так и не смог точно определить, где вход. Лишь приблизительно заприметил то место по сосне, которая возвышалась над колодцем.
— Пока, — сказал Коля и прыгнул с лодки в воду.
Я видел, он нарочно стал кружиться на одном месте, дожидаясь, когда мы отплывем подальше.
Сорока стоял на берегу и смотрел на нас. Ветер дул с озера. Он полоскал парусиновые штаны Президента. На остров катились небольшие волны. То в одном, то в другом месте вскипали белые гребешки. И тут же исчезали. Добежав до острова, волна громко чмокала и откатывалась назад.
— Умеешь рано вставать? — спросил Сорока Аленку.
— У нас будильника нет, — ответила она.
— В шесть утра становись вон там в тресту — леща поймаешь. — Он показал на наш берег. Немного в сторону от дома. Выдумывает он, нет там никаких лещей. Я ловил, даже крошечный подлещик не клюнул.
— Я проснусь, — сказала Аленка. В это я тоже не очень-то верю. Аленка не любит рано вставать. А без будильника и подавно не проснется.
— Тут лещи по расписанию клюют? — спросил я.
— А ты лучше помалкивай, — сказала Аленка.
— В семь часов ловить уже бесполезно? — допытывался я.
— Попробуй, — ответил Сорока.
— Я обязательно встану, — сказала Аленка.
Пока мы разговаривали, Коля, улучив момент, юркнул в камыш. Я так и не успел подсмотреть. Ну хорошо, найдешь грот, они колодец крышкой прихлопнут — и на задвижку.
Когда мы отплыли подальше, Аленка спросила:
— И ты глушил?
— Глушил, — сказал я.
— Вот почему вы в одних трусах пришли!
— Зато загорели, — сказал я.
— Мне этот Гриб в клетчатой кепке не нравится.
— Ты ему тоже.
— Чтобы я тебя вместе с ним больше не видела!
— Ишь, какой командир, — сказал я.
Глава девятнадцатая
На берегу дожидались Гарик и Гриб. Они были в трусах. Поеживались на ветру. Штаны и рубахи висели на кустах. Мокрая кепка сушилась у Гриба на голове. Не захотел расставаться. Края кепки обвисли. Не на пользу пошло ей купание. Резиновая лодка лежала на траве, рядом — спасательный круг. Аленка спрыгнула на берег и, задрав нос, прошествовала мимо ребят.
— Как прогулка на таинственный остров? — спросил Гарик.
Аленка не ответила.
— Какая муха ее укусила?
— Не знаю, — ответил я.
— Девчонка, — рассудительно заметил Федя.
— Видел, как вас понесло к берегу, — сказал я. — Течение? Гольфстрим?
Гарик и Федя переглянулись.
— Никуда нас не понесло, — ответил Гарик.
— А лодку вашу ветром перевернуло?
— Какую лодку? — спросил Федя, хлопая рыжими ресницами. В трусах и мокрой кепке он стал еще смешнее. Ноги у Феди были тонкие и кривые. У кого такие ноги, хорошо верхом на лошади ездить. Решили поиграть со мной в прятки. Дурака валяют!
— Что там на острове? — помолчав, спросил Гарик.
— На каком острове? — в свою очередь удивился я.
— Кончай придуриваться, — сказал Федя. — Разговаривал с Президентом? Отдаст лодку?
— Наверное, вода холодная…
— Запомнил ход? — спросил Гарик.
— Выкупаться или не стоит? — сказал я.
Федя хмуро взглянул на меня и буркнул:
— Президенту продался?
— Он толковый парень, — сказал я.
Федя растянул рот в презрительной улыбке:
— Медом тебя попотчевал?
— Чего не было, того не было, — сказал я.
— Падло твой Сорока! Какой законник выискался… Штраф требует? А кукиш не хочет? Дождется, пока башку ему оторвут… Жалко, батя уехал на лесозаготовки, он бы его прищучил!
— Это ты Сороке скажи…
— Деньги ему за это платят, что ли? Ну чего он нос сует не в свое дело?
— Не знаю, — сказал я.
— Коли с председателем здоровается за ручку, так думает, сам начальник… Видали мы таких начальников!
— Не надо рыбу глушить, — сказал я.
— Умолкни, кочерыжка капустная…
Я на всякий случай свистнул Деда. Он тотчас прибежал и, задрав вверх бородатую голову, уставился на меня: «Что скажешь?» Я погладил Деда, и он, довольно заворчав, улегся у моих ног. Теперь я мог с
