— Другими словами — урод.
— Нет, не говори так. Я считаю, ты одна в своем роде, особое существо, — Лаклейн слегка отодвинул ее, уголки его губ приподнялись в улыбке. — Ты моя крошка-полукровка.
Эмма ударила его по плечу.
— И мне нравятся молнии. К тому же я буду знать, что ты не можешь симулировать, — продолжая ухмыляться, он поцеловал ее, и Эмма снова стукнула его. Кажется, он думает, что все это забавно!
— Ох! Как бы я хотела, чтобы ты никогда не видел их!
Лаклейн распутно ухмыльнулся:
— Если я буду на улице и почувствую в воздухе электричество, то пойму, что должен мчаться к тебе. Ты в один день воспитаешь меня. — Очевидно, он обдумал все варианты развития событий. — Я рад, что мы живем так далеко от города.
Мы живем.
Лаклейн нахмурился:
— Но ты же жила в ковене. Если бы как-нибудь поздно ночью ты довела себя до оргазма, все бы узнали об этом. Не слишком много уединения.
Он так прямо обо всем говорил — что страшно раздражало! Спрятав лицо у него на груди, Эмма выпалила:
— Мне не нужно было беспокоиться об этом!
— В смысле? Ты не видела молнии, даже когда касалась себя сама?
У Эммы перехватило дыхание. Она была рада, что Лаклейн не может видеть ее лица. Но он, конечно же, немного отодвинул ее от себя, не позволяя отвести глаз.
— Нет, Эмма. Я хочу знать. Я должен понять в тебе все.
Она была скрытной, робкой. Но эти чертовы голоса настаивали, чтобы она поделилась.
— Над поместьем постоянно сверкают молнии. Их вызывают любые яркие эмоции, а в ковене живет очень много валькирий. И к тому же до прошлой ночи я никогда… ммм… ну… не кончала, — с трудом выдавила она.
Глаза Лаклейна расширились, и она поняла, что он… в восторге.
— Я мучилась из-за этого.
— Не понимаю.
— Я слышала, что наиболее порочные вампиры избавились от этой потребности. Они жаждут только крови, и именно они уничтожают целые деревни и пьют с такой жадностью, чтобы убивать … — Эмма смотрела мимо него. — И то, что я не могла кончить, приводило меня в ужас. Каждый день я боялась, что стану как они.
— Не могла кончить. — Лаклейн отвел волосы с ее лба. — Я не знал. Думал, что ты обладаешь каким- то самоконтролем, свойственным только валькириям… Не знал, что это происходит непроизвольно.
Сегодня она, должно быть, потратит галлон крови на весь этот румянец.
— Неудивительно, что ты не могла достигнуть разрядки.
Эмма посмотрела на него глазами, полными боли.
— Нет, нет, если ты была молода и не знала, как, а этого все не случалось… тогда с каждым разом ты должна была чувствовать все большее напряжение.
Она кивнула, потрясенная тем, как много он понял. Именно так все и происходило.
— Ты никогда не будешь похожа на тех вампиров. Ты совсем другая, Эмма.
— Откуда такая уверенность?
— Ты добрая и нежная. Ты сострадаешь. Я бы не сгорал от страсти, если бы не знал, что ты не такая.
— Но Инстинкт заставляет тебя хотеть меня. Прежде ты говорил, что должен удержать меня рядом с собой.
— Так вот что ты думаешь? — Лаклейн обхватил ладонями ее лицо. — Инстинкт ведет меня к тому, чего я хочу и в чем нуждаюсь. Он направил меня к той единственной женщине, с кем я смогу прожить жизнь. Несмотря ни на что, ты всегда будешь для меня единственной, но без Инстинкта я бы никогда не признал в тебе пару, потому что ты другая. Я бы не дал нам ни малейшего шанса — и никогда не заставил бы тебя быть со мной.
— Ты так говоришь, будто я уже согласилась остаться.
Лицо Лаклейна посуровело, глаза помрачнели.
— Разве это не так?
— Ну, а что, если не так?
Он обхватил ладонью ее шею сзади. Глаза ликана вспыхнули голубым.
— Ты не можешь так легко говорить об этом.
— Такого прежде никогда не случалось?
— Случалось. С Боуэном.
Вывернувшись из его хватки, Эмма сжалась в комок у изголовья кровати.
— Мне казалось, ты говорил, что его пара погибла.
— Погибла. Убегая от него.
— О Господи. Что он стал делать?
— Он утратил все чувства, стал похож на ходячий труп даже больше, чем Деместриу. Если ты уйдешь, то тоже обречешь меня на подобную судьбу.
— Но если ты хочешь связать свою жизнь со мной, то моя жизнь включает и мою семью. Ты сказал, что отвезешь меня к ним. Почему не сейчас? Давай просто отправимся к ним и покончим с этим.
— Сначала я должен сделать кое-что другое.
— Ты собираешься мстить, верно?
— Да.
— Для тебя это важно?
— Не отомстив, я не излечусь от прошлого.
— То, что Деместриу сотворил с тобой, должно быть было ужасным.
На щеке Лаклейна задергался мускул.
— Я не расскажу тебе, так что даже не пытайся узнать.
— Ты все время требуешь, чтобы я раскрыла тебе свои тайны, но не хочешь поделиться тем, что влияет на нас обоих.
— Этим я никогда не поделюсь.
Эмма прижала колени к груди, позволив ему таким образом полюбоваться своим боком.
— Ты жаждешь мести сильнее, чем хочешь меня.
— Пока я все не улажу, не буду тем, кто тебе нужен.
— Никто из тех, кто отправился за головой Деместриу, не вернулся.
— Я вернулся, — самодовольно и со всей своей немалой спесью заявил Лаклейн.
Может ли ему повезти дважды? Он не может не вернуться.
— Получается, ты планируешь оставить меня здесь, пока сам будешь вершить свое воздаяние?
— Да, я доверю твою безопасность только своему брату Гаррету.
— Оставляешь маленькую леди в замке? — Эмма рассмеялась, но смех ее был горек. — Иногда меня просто поражает, какой же ты пережиток прошлого! — Лаклейн нахмурился, очевидно, не понимая ее. — Даже если тебе удастся убедить меня сидеть здесь и ждать у моря погоды, у твоего плана есть недостаток. Ковен занят своими собственными трудностями, но пройдет не так уж много времени, прежде чем они придут за мной. Или даже хуже того.
— В смысле хуже?
— Они найдут способ сделать тебе больно. Найдут слабое место и воспользуются им, чтобы ужалить посильнее. Они не остановятся. В соседнем с Нью-Орлеаном округе ведь живет группа ликанов, верно? Моя тетка, та, которую я люблю больше всего на свете, может атаковать их со злобой, которая тебя потрясет.
Лаклейн стиснул зубы.
— Знаешь, что сильнее всего меня удручает в том, что ты сказала? Это меня ты должна любить
