импликация таковым не является. Импликация говорит не о предложениях, а о предметах этих предложений. Импликация «если кто-то голодает, то он худеет» ничего не говорит о предложениях, она говорит о двух процессах. Напротив, отношение следования имеет место между предложениями, а не процессами. Оно является синтаксическим отношением. Отношение между предметами, которое выражено импликацией, является синтетическим. Когда «если»— предложение и «то»—предложение просто фактически связаны друг с другом, то второе не следует из первого. Однако в особых случаях, когда импликативное отношение является не синтетическим, а аналитическим, оно имеет то же логическое содержание, что и отношение следования. Но и в этих случаях импликация не тождественна следованию, ибо она продолжает оставаться отношением между предметами. Однако здесь ей соответствует отношение между предложениями — синтаксическое отношение логического следования, в то время как при синтетической, фактической импликации этого нет.
Импликация совпадает со следованием только тогда, когда она является не синтетическим, а аналитическим отношением. При этом она совпадает по содержанию с отношением следования, т. е. является квазисинтаксическим предложением. Хотя кажется, что она говорит об отношении между предметами, на самом деле она говорит об отношении между предложениями.
Точно так же становится яснее подлинный характер модальных понятий (необходимо, случайно, возможно, невозможно), если их рассматривать как квазисинтаксические понятия121. Традиционно различают логическую и фактическую необходимость, невозможность и т.п. Ясно, что логические модальности выражают лишь характер логического следования, противоречия и т.д. Но то же самое справедливо и для фактических модальностей. Кажется, что они относятся только к предметам, говорят о том, что какое-то положение дел необходимо или возможно. Однако естественная необходимость есть не что иное, как необходимость логического следования из закона природы. В природе существуют только факты. Организмы просто умирают. То, что они должны умирать, что смерть каждого организма необходима, определяется лишь биологическими законами, т. е. следует из этих законов. Если этого нет, то тогда нет никакой необходимости: возможно, организмы бессмертны. «Возможно» здесь означает, что это не противоречит законам природы. И точно так же фактическая невозможность означает лишь одно: противоречие с каким-то законом природы. Вечный двигатель невозможен потому, что он противоречит второму началу термодинамики. Противоречие есть чисто логическое отношение — отношение между предложениями. В природе ему соответствует только небытие, противоречивость просто не существует. Когда предметы и процессы считаются необходимыми или случайными, возможными или невозможными, то это всегда имеет лишь тот смысл, что они могут быть выведены из законов природы, совместимы или несовместимы с ними. Модальные характеристики только по видимости говорят об отношениях между предметами, на самом же деле они выражают отношения между предложениями. Поэтому их можно перевести в чисто синтаксические предложения. Предложение р1: «Все организмы должны умереть» соответствует синтаксическому предложению: является аналитическим предложением» (при соответствующих определениях и законах). Предложению р2 «Вечный двигатель невозможен» соответствует синтаксическое предложение: «p2 является противоречивым». А предложению р3. «Организмы являются, возможно, бессмертными» соответствует синтаксическое предложение: «p3 не является противоречивым». Предложению р4. «Расположение звезд и человеческие судьбы совершенно случайно могут согласоваться» соответствует синтаксическое предложение: «p4 не является ни аналитическим, ни противоречивым и его отрицание не является противоречивым, а только синтетическим». Таким образом, модальные высказывания являются квазисинтаксическими предложениями.
Для модальных понятий, как и для логического следования, Льюис («Survey of Symbolic Logic») требовал логики, опирающейся на смысл. Необходимость предложений не может быть выражена в системе «Principia Mathematical Поэтому модальные понятия Льюис считал неэкстенсиональными и требующими обращения к смыслу предложений. Он принял понятие «возможно» в качестве основного, ввел для него новый знак и с его помощью дал определение понятиям «невозможно» и «необходимо». Его ученики и последователи122 затем разработали собственные системы модальной логики, представляющие собой расширения системы Рассела.
Карнап показал, что модальным понятиям также можно дать логико-синтаксическую формулировку и истолковать модальные высказывания как квазисинтаксические предложения. Здесь в первую очередь следует обратить внимание на их логический, а не синтаксический характер. Модальные высказывания только по видимости говорят об отношении ситуаций, на самом же деле они являются квазилогическими высказываниями. Логика изначально опирается на семантику, поэтому модальная логика первоначально строится на основе семантики и учитывает отношения по смыслу, как фактически делает и сам Карнап в своей новой работе «Значение и необходимость» (1947). Тем не менее остается справедливым принципиальное положение «Логического синтаксиса языка» о том, что модальные высказывания, по сути дела, говорят не о положениях дел, а о логических отношениях. И поскольку логику можно представить в виде синтаксиса, они также не требуют никакой особой логики. Каждую модальную систему можно перевести в синтаксическую систему. Конечно, не запрещается строить особую модальную логику, но она вовсе не необходима, как полагали до сих пор.
Ранее квазисинтаксические предложения возникали при употреблении понятий в качестве предикатов, которые Карнап называет «общими предикатами» или «общими словами». Они выражают свойства или отношения, «которые аналитически приписываются всем предметам определенного рода» (S. 219). Если в предложении с таким предикатом заменить субъект другим, относящимся к тому же роду, то вновь получится аналитическое предложение, например: собака есть вещь, Луна есть вещь, или: семь есть число, нуль есть число, и так для любой другой вещи и для любого числа. Если же субъект принадлежит к какому-то иному роду, то вообще не получается никакого осмысленного предложения, например: ложь есть вещь, Цезарь есть число. Такими «общими словами» будут: вещь, предмет, свойство, отношение, положение дел, состояние, процесс, пространство, время, число и т.п. Существуют виды понятий или слов, которые в рамках филологических категорий существительного, прилагательного, глагола различаются с точки зрения логической грамматики, на что впервые указал Витгенштейн123. Это «синтаксические категории»124.
«Общие предикаты» могут использоваться двояким образом. 1. Во-первых, для указания синтаксического вида выражения в целях однозначного понимания, например, «состояние дружбы» в отличие от «отношения дружбы», для облегчения понимания или просто для усиления, например «процесс нагревания». При таком употреблении общий предикат не является самостоятельным, он представляет собой лишь грамматическое дополнение другого выражения, в частности, переменных, которые представлены такими словами, как «некий», «нечто», «каждый», «все». Поскольку из самих этих слов не видно, какие отдельные предметы можно подставлять на их место, нужно указать вид допустимых аргументов для общих, экзистенциальных и вопросительных предложений. Например, «Если некое любое число..., то...» или «Существует некое отношение такого рода, что...» или «В какое время было...?». Такие предложения ни в коей мере не являются квазисинтаксическими, они представляют собой подлинные объектные предложения.
Но общие слова могут использоваться также и в качестве самостоятельных предикатов, например, «Пять есть число», «Дружба есть отношение». Тогда такому слову можно соподчинить синтаксический предикат (свойство или отношение), который приписывается всем обозначениям предметов соответствующего вида, например, «Пять» есть числительное, «Дружба» есть слово об отношении. Здесь общее слово становится квазисинтаксическим предикатом, а предложение — квазисинтаксическим предложением.
(Предложение типа «Цезарь есть число» нельзя безоговорочно считать бессмысленным. Как позднее125 признал сам Карнап, предложение «Этот камень думает о Вене» может рассматриваться либо как бессмысленное, либо как ложное в зависимости от синтаксических принципов языка. Если общие слова образуют синтаксические категории, то предложение с общим предикатом и с субъектом другого вида будет бессмысленным. Однако различие между вещью и числом, вещью и свойством является, по сути дела, дескриптивным. Поэтому общие
