предикаты не обязательно представляют синтаксические категории. Если же они не представляют таких категорий, то подобные предложения не бессмысленны, а просто ложны и не являются квазисинтаксическими предложениями. Они будут таковыми только при той предпосылке, что общие предикаты подводятся под синтаксические правила.)
Квазисинтаксические предложения только по видимости относятся к внеязыковым предметам — числам, свойствам, пространству и т.п. На самом же деле они говорят об обозначениях — обозначениях чисел, свойств, пространственных координатах и т.п. Это лишь «псевдообъектные предложения». Если квазисинтаксические предложения признаны в качестве таковых, то постановка многих проблем становится более ясной и открываются разнообразные пути их решения. Именно благодаря этому квазисинтаксические предложения приобретают особое теоретико-познавательное значение.
Если их переводят в чисто синтаксические предложения, если от «содержательного» переходят к «формальному способу речи», то не только устраняется вводящая в заблуждение неясность, но часто исчезает и сама проблема. Так, знаменитое высказывание Кронекера «Натуральные числа создал Бог, напротив, дроби и действительные числа — дело человека» приобретает простой и ясный смысл: знаки для натуральных чисел являются исходными, выражения для дробей и действительных чисел вводятся с помощью определений (см. об этом ниже, с. 107—108).
Поскольку под квазисинтаксическими предложениями подразумеваются собственно синтаксические предложения, они зависят от построения языка. Они не могут рассматриваться сами по себе, требуется указать, какому языку они принадлежат — языку ли науки, какому-то иному языку или речь идет обо всех языках. Поэтому относительно этих предложений не стоит вопрос об их истинности или ложности, можно рассматривать лишь целесообразность тех или иных языковых постулатов и их следствия. С ними дело обстоит совершенно иначе, чем с подлинными объектными предложениями, за которые их легко можно принять при содержательном способе речи.
Квазисинтаксическими Карнап считает также те предложения, которые выражают значение. При указании значения слова или предложения обычно обозначаемый ими предмет или положение дел описывают с помощью других предложений. При этом между предложениями устанавливается отношение эквивалентности. Вследствие этого высказывания о значениях можно сформулировать как высказывания о синтаксических отношениях их обозначений. Например, «дневная звезда» означает Солнце; это значит: выражение «дневная звезда» является синонимом слова «Солнце». «Синоним» есть формальное синтаксическое понятие, которое определяется посредством формального равенства содержаний предложений, имеющих соответствующие обозначения. Таким способом можно формально, синтаксически выразить и отношения между смыслами различных выражений и обозначенными ими предметами. Например, «вечерняя звезда» и «утренняя звезда» имеют разный смысл, но обозначают один и тот же объект. Этому соответствует синтаксическое предложение: выражения «вечерняя звезда» и «утренняя звезда» являются синонимами, но не благодаря их определениям, как в случае с «орел» (поэт.) и «орел», а благодаря опыту. Высказыванию «Два предложения имеют один и тот же смысл» соответствует предложение: «Они обладают одним и тем логическим содержанием» (в соответствии с определением «логического содержания», см. с. 85), что устанавливается либо чисто логически, либо эмпирически.
Однако с тех пор Карнап сам осознал, что высказывания о значении являются не квазисинтаксическими, а носят, скорее, семантический характер126. Их описание посредством синтаксических отношений является лишь вторичным, ибо сначала они устанавливаются на основе значений. Первичными являются семантические связи. Синтаксическое описание значения можно осуществить только в том случае, если принят тезис экстенсиональности. Выражения, имеющие разные значения, но обозначающие один и тот же объект, и предложения, обладающие разными смыслами, но представляющие один и тот же факт, не являются ни квазисинтаксическими, ни ква-зилогическими. Как признал сам Карнап (ibid.), они носят чисто семантический характер. Сложные предложения, части которых говорят о том, что кто-то думает, верит или утверждает относительно какого-то положения дел, и вообще предложения с косвенной речью Карнап не рассматривает больше как квазисинтаксические или чисто семантические предложения. Теперь он считает их прагматическими предложениями, относящимися к поведению субъекта и использующими семантические понятия (ibid.).
В «Логическом синтаксисе языка» все неэкстенсиональные (интенсиональные) предложения Карнап считал квазисинтаксическими. Но с тех пор он осознал большое значение семантики, что нашло выражение в его работах «Введение в семантику» и «Значение и необходимость», и его понимание квазисинтаксических предложений решающим образом изменилось. Псевдообъектные предложения, которые только по видимости говорят о предметах, по сути дела выражают логические связи. Но, как отныне признает Карнап, логика в первую очередь опирается на семантику, а не на синтаксис. Поэтому псевдообъектные предложения лучше называть квазилогиче-скимиу а не квазисинтаксическими предложениями. Сначала их нужно сформулировать в виде семантических предложений и лишь после этого переводить в синтаксические127. Это принципиально важный шаг. Он устраняет те возражения, которые были выдвинуты против оценки Карнапом квазисинтаксических предложений и, прежде всего, против приписанной им роли в философии. В «Логическом синтаксисе языка» Карнап подчеркивал тесную связь философии с квазисинтаксическими предложениями и с синтаксисом языка науки.
Предложения и проблемы некоторой области относятся либо к объектам этой области, их свойствам и отношениям, либо к логическим отношениям понятий, предложений, теорий, которые говорят об этих объектах. Предложение должно быть либо подлинным объектным предложением, синтаксическим предложением, либо — как квазисинтаксические предложения — допускать преобразование в чисто синтаксическое предложение. Если это невозможно, то предложение вообще не имеет никакого научного содержания. Переводимость в синтаксическое предложение образует критерий осмысленности для всех тех предложений, которые не являются ни подлинными объектными предложениями, ни чисто синтаксическими.
Взгляд на философию с этой точки зрения дает новое, более точное определение философии как науки. С вопросами об объектах философия не может иметь дела, поскольку ими занимаются конкретные науки, а собственной области объектов у метафизики, выходящей за пределы опыта, нет. Поэтому вопросы, которыми занимается философия, могут быть только логическими вопросами, а именно вопросами логического анализа науки128. В своем общем синтаксисе Карнап показал, что все логические отношения, будучи формальными, относящимися только к «последовательности и (синтаксическому) виду знаков языковых выражений», могут быть сформулированы как синтаксические. Отсюда Карнап сделал вывод о том, «что все осмысленные проблемы философии», по крайней мере не метафизической и не занимающейся ценностями философии, «относятся к синтаксису»129. Опять-таки Витгенштейн впервые высказал похожее понимание философии и ее отношения к логике науки и синтаксису (в «Логико-философском трактате»), но не сформулировал ни логики науки, ни синтаксиса. Синтаксические определения, с его точки зрения, можно сформулировать без ссылки на смысл; напротив, предложения логики науки относятся к смыслу научных понятий и предложений.
Однако обычно философия очень мало занимается чисто формальными вопросами символических систем. Большей частью, особенно при обсуждении оснований конкретных наук, ее вопросы относятся к мнимым объектам — пространству, времени, вещи, числу... Однако, по сути дела, они направлены на понятия, предложения, теории и их логический характер. Это квазисинтаксические вопросы. Философия есть логика науки, а логика науки есть синтаксис научного языка. Все ее вопросы при точной формулировке можно поставить как синтаксические вопросы. Поэтому Карнап полагал, что очень многие философские вопросы, которые считаются вопросами об объектах лишь вследствие содержательного способа речи, но фактически являются квазисинтаксическими, можно прояснить благодаря их переводу в формальный способ речи. Так, в спорах об основаниях математики можно устранить противоположность формалистского и логицистского истолкований чисел. Одни определяют числа как классы классов вещей, другие — как самостоятельный, исходный вид предметов. При формальном подходе эти противоположные истолкования говорят просто следующее: согласно одному, обозначения чисел являются обозначениями классов второй ступени; согласно другому, обозначения чисел являются выражениями нулевой ступени. И спор
