изменилось.
В колониях осуждённые делят друг друга по мастям. Причём есть камерные люди. В хате он может быть бесспорным лидером, а прибудет в зону и станет «чёртом». Ведь там, чтобы достойно существовать, надо или быть очень сильным морально, или влиться в группировку.
Не буду писать про воров в законе, думаю, они сами не разберутся в собственных понятиях. Старые традиции вымерли, а новые не приживаются. Ушли в прошлое бессребреники, боровшиеся с произволом администрации зон и тюрем. Сейчас носящие «воровскую корону» почти не сидят и занимаются бизнесом. Быть «вором» стало скорее старинным романтическим обычаем.
Лучше коснёмся тех групп заключённых, которые встречаются всегда и в каждой колонии.
Первая и высшая масть — «блатные». Сюда входят: «положенцы», назначенные лично вором в законе смотреть за учреждением. «Смотрящие» — как бы выдвиженцы из среды зэков, они смотрят за всем. Нет «положенца» — смотрят за зоной, за общим (общаком), отрядами, санчастью, столовой, ширпотребом, ШИЗО, СУС, больницей (если есть в колонии). Сейчас авторитетные люди не идут на такие неформальные посты. Они остаются серыми кардиналами и рулят всем движением, а «смотрящими», с которых, если что, снимут голову, ставят не поймёшь кого: наркоманов и даже севших за изнасилование. Также в «блатных» ходят те, что имеют вес в неволе, порой больший, чем у «смотрящих» и «положенцев». Но часто такие люди подтягивают к себе богатых арестантов, чтобы сытно жить. Толстосумы благодаря такой «крыше» блатуют. Хотя часто бывают погаными людьми. При коммунистическом режиме за решёткой процветала уравниловка. Зэки в борьбе за лучшую жизнь имели равные шансы. Передачи разрешались через полсрока, были редки и весом не более пяти или восьми килограммов. Материальный фактор в зоновской иерархии не играл особой роли. Все ходили в робах и сапогах-кирзаках. Из-за этого в лидеры выбивались смекалистые люди. В наше время стало сложнее. Ты можешь быть хоть каким умным, но если плохо одет, у тебя нет нормальной пищи, постельного белья, можешь упасть в глазах окружающих.
Во многих зонах не выдают ничего — ни одежды, ни спальных принадлежностей. Только три раза в день — жидкое варево, которое нельзя назвать пищей. Из-за этого передачи разрешили хоть каждый день, без ограничения в весе. Естественно, тот, кто за счёт знакомых и близких имеет такие подгоны, не будет жить плохо.
В некоторых учреждениях ещё можно изредка видеть типа прежних блатных, засиженных урок, в наколках и при понятиях, живущих за счёт карточной игры. Но они сдают позиции. Сейчас авторитеты больше бандитствующего типа. Хотя зачастую за понятия выступают и бандиты. Последние обеспечивают материальную и силовую поддержку, а уголовник забивает головы впечатлительным дуракам сказками про «понятия».
Есть ещё «приблатнённые», но это подвид. Зэки такую масть не признают, и слово это не в ходу. Но они существуют — это те, кто крутится около блатных, но им не ровня. Здесь всякий люд, кто выбился из общей массы.
Хорошая и забытая сейчас масть — «порядочные мужчины». Они не блатуют, то есть внешне не подчёркивают, что они суперкаста. Такие смогут поставить на место любого. Из-за этого все их опасаются и действительно уважают.
Есть просто «мужики». Это слово на слуху. Самый никчёмный в колонии народ. Раньше хоть были работой заняты, получали зарплату. Могли приобрести еду, курево. Сейчас валяются на шконках. У них одна задача — достать жратвы, курева, чая и тут же его счифирить.
Следующая масть — «черти». Практически те же «мужики», но совершенно не следящие за собой. Впавшие в прострацию типы, ущербные на голову.
Дальше идут «шныри» — слуги, выполняющие роль уборщиков, прачек и личных холуёв.
Потом «козлы» — вот здесь сложнее. На жаргоне так называют и просто стукачей, и зэков, занимающих определённые должности типа завхозов, дневальных, бригадиров, председателей самодеятельных организаций (секций). Если зона «чёрная», где у власти «смотрящие», — то можно назвать активиста «козлом». Но в «красной» зоне они сами рулят — попробуй их так назови.
Потом идут «обиженные». Живут они все отдельной кастой, но отличаются друг от друга. В нормальной, не беспредельной зоне, у них есть «главпетух» — свой «смотрящий». Существуют рабочие «петухи» и не рабочие. Первые оказывают секс-услуги. Вторые — нет. Их просто «опустили», и они несут свой крест.
В «чёрной» зоне нельзя силой принудить педика оказывать сии услуги. С ним надо договориться, заплатить. «Петух» тоже может пожаловаться на беспредел «смотрящему» зоны.
Среди «обиженных» много истеричных, не умеющих себя вести тварей. Зэки их просто отделили от себя. Встречаются и жертвы беспредела.
Конечно, описанное выше очень схематично. Чтобы рассказать обо всех оттенках мастей, не хватит книги. Ведь есть ещё всякие «крысы» (ворующие у своих), «негодяи» (блатные, совершившие очень мерзкие поступки) и даже «суки» — отдельная масть. Многие зэки не знают, что это слово можно применить только к бывшему вору в законе, предавшему свою идею и близких. Ссученный вор — «сука». В общем, всего не объяснишь.
Маски-шоу. Затейники с дубинками
Поведаю, что творит за решёткой гуиновский спецназ.
Преступники сидят в тюрьме — за грабёж, хулиганство, нанесение телесных повреждений. Но если эти же деяния в СИЗО и зонах совершают люди в погонах, почему-то они за это никакой ответственности не несут.
В пенитенциарной системе есть свои войска специального назначения. Они призваны подавлять бунты в зонах, освобождать заложников. В неволе спецназовцы спокойно тренируются на зэках, заходят в тюрьмы и палками избивают арестантов.
Возьмём для примера один следственный изолятор, через который обычно проходят этапники. Помимо штатных сотрудников изолятора их встречают молодцы в тракторных комбинезонах, со всевозможными нелепыми нашивками. На спине крупно «Спецназ». На поясе — наручники, баллончик со слезоточивым газом, дубинка. На голове — глухая чёрная маска, но сквозь неё всё равно доносится запах перегара. Из-за маски их и прозвали в просторечии — «Маски-шоу».
После переклички — обыск. «Маски» сразу предупреждают: «Кто не сдаст запрещённые предметы добровольно, будет сильно избит. Если у кого найдут что-то криминальное при повторном шмоне в камере, „под молотки“ пойдёт вся хата». Слова у этих гоблинов с делом не расходятся.
При обыске у арестантов отнимают всё, что «спецам» нравится: деньги, консервы, дорогую зубную пасту, мыло, новые вещи. Вот он, грабёж! Даже рожи, как у разбойников, прикрыты.
После шмона зэков кидают в переполненные подвальные камеры. На площади девять квадратных метров обитает до восемнадцати человек. Когда «маски» проводят повторный обыск, открывается дверь, и спецназовец считает до пяти. Если кто-то, кроме дежурного, не успел выскочить на галеру и встать лицом к стене, широко расставив ноги, его сильно изобьют.
На следующий день вы слышите дикие крики в коридоре. Это пускают «под пресс» соседние хаты. Открывается дверь, гоблин считает: 1, 2, 3, 4, 5. Вроде все успели выскочить. Арестанты стоят вдоль стен враскорячку. Сзади ходит садист с дубиной и бьёт по ногам, заставляя садиться чуть ли не на шпагат. У одного из спецназовцев в руках карточки с данными зэков. Он подходит, и уголовник должен громко назвать: фамилию, имя, отчество, статью. Не дай бог сбиться или замешкаться — тут же удар по почкам и пинки ногами. Если статья — изнасилование или сопротивление властям, бьют до увечий. Нерусских лупят особо сильно, приговаривая: «Ты что, сука черножопая, приехал в Россию преступления совершать?» Ещё «маски» любят отрабатывать удары на физически крепких парнях. Паясничают при этом, как Пельш в «Угадай мелодию»: «Спорим, я собью его с двух тычков. А я с одного. Ну что же, бейте». Одному зэку особенно не повезло: он был казах, очень здоровый, сидел за изнасилование и в зоне жил в «петушатнике». Спецы его долго пинали. Потом посадили в отдельную камеру и начали изгаляться. Один из «масок» ему объясняет: «Я прохожу мимо хаты и стучу ногой в дверь. Ты должен очень громко кричать
