Род глядел ему в след. А потом пошел к выходу за Гвен и ребятами.
Он нашел их сидящими под старым, широким дубом с огромной раскидистой кроной. – Нам дадут поесть, муж? – Судя по ее голосу, Гвен это, в общем-то, не волновало.
– О, да. – Род поджал под себя ногу и уселся рядом с ней, привалившись спиной к стволу. – Трактирщик стал очень любезен, когда попробовал на зуб наше серебро и обнаружил, что это не сплав олова со свинцом.
– Что же тогда тревожит тебя?
– Честно говоря, дорогая, ему было, в общем-то, на... – Род взглянул на окружавшие его внимательные лица и закончил – ... наплевать.
– Безусловно, Тюдору недостает обходительности, – сказал входящий со своими спутниками в трактир рослый мужчина.
– Да, мне больно говорить об этом, но наш благородный граф всегда был сквалыгой, – ответил его спутник. – А вот колдун Альфар – все говорят о его щедрости.
Они прошли в трактир. Род сидел, уставясь в пространство.
Магнус выразил в словах, что чувствовал. – Они выступают против собственного лорда?
– Выступают, – прошептала, глядя огромными глазами Гвен.
– И публично! – изумился Род. – Я хочу сказать, крестьяне и раньше выступали против своих правителей, но все делалось скрытно. При всем, что они знают, мы могли быть... – У него иссякли слова.
– И все же их лорд, видимо очень злой, если на него жалуется его народ! – воскликнула Корделия.
– Могли его люди так легко потерять веру в него?
– Обычно, это быстро не делается, – мрачно отозвался Род. – Но мы ведь отправились сюда не потому, что дела тут обстояли благополучно.
К ним просеменила служанка, несшая поднос с едой. Лицо у нее было испачканным, а передник засаленным. От мытья посуды, – догадался Род. Он подобрался, готовясь к пренебрежению, которое привык встречать со стороны крестьян, и напомнил себе, что всем требовался кто-то, на кого они могли смотреть свысока. Возможно, именно потому они, действительно, и нуждались в лудильщиках.
Но служанка лишь держала поднос, опустив его так, чтобы они могли дотянуться до него. Она покачала головой с недоумением. – Лудильщики! Почему хозяин уделяет добрую еду лудильщикам?
Род осторожно взял тарелку и понюхал. По лицу его расползалась восторженная улыбка. – Эй! А она и впрямь добрая!
– Можно мне? – Магнус сидел, не шевелясь, положив руки на колени. Так же сидели и другие дети, но глаза их так и пожирали еду на подносе.
– Ну, да... удивительно. – Посудомойка, казалось, поразилась их дисциплинированности.
Магнус схватил блюдо. – Можно мне? – крикнула Корделия и двое младших бухнули хором:
– Можно мне? – вслед за ней.
– Удивительно, – сказала, моргая, служанка и три ручонки схватились за блюда.
Род передал тарелку Гвен и снял с подноса огромную миску с тушеным мясом, а затем кувшины.
– Возьмите себе чашки, дети. – Гвен сгребла две оставшиеся кружки и ложки.
Судомойка выпрямилась. Между бровей у нее пролегла глубокая борозда. – Странные вы лудильщики.
Она пыталась думать, сообразил Род – и пыталась очень усиленно, если б ей не мешала умственная ограниченность. – Все еще гадаешь, почему твой хозяин подает нам больше, чем кухонные остатки? – обратился к ней Род.
Лицо ее просветлело. – Да. Именно о том я и думала.
– По самой веской из причин, – заверил ее Род.
– Мы заплатили серебром.
Она медленно подняла голову, рот ее открылся, округлившись. – О! Да, понимаю. – И все еще кивая, засеменила обратно на кухню.
– Почему она не спрашивает, откуда взялись серебряные деньга у каких-то лудильщиков, пап? – поглядел ей в след Магнус.
– Я надеюсь, что она додумается до этого вопроса, когда доберется до кухни...
– Отчего она так туго соображает, папа? – Озабоченно спросила Корделия.
Род покачал головой. – Не только она, милочка. Трактирщик тоже такой же. – Он, нахмурясь, поглядел вслед судомойке.
Мимо них неторопливо прошли к двери трактира двое мужчин с седеющими висками в парчовых накидках.
– Нет, но наш граф хочет управлять всей нашей торговлей, – говорил один. – Попомни мои слова, в скором времени он будет указывать нам, какие товары нам нельзя продавать, так как он предоставляет разрешение на торговлю только тем купцам, которые к нему подлизываются.
– Да, и, вероятно, заберет в налог половину наших прибылей, – согласился другой, но говорил он довольно безразлично.
Они прошли в трактир, оставив Рода ошарашенным услышанным. – Это наглая ложь, какую я слышал с тех пор, как сюда прибыл! Граф Тюдор настолько не вмешивается в экономику, что можно даже подумать, будто ему наплевать на нее!
– Народ доверяет любым слухам, – предположила Гвен.
– Да, но бизнесмены проверяют их, а эти двое были купцы. Если они не будут руководствоваться фактами, то попросту обанкротятся.
Во двор трактира проследовала вереница ослов с низко опущенными головами, усталых от тяжелых тюков. Погонщики кричали им последние приказы, когда мимо семейства Гэллоугласов к ослам неторопливо прошли трактирные конюхи, болтая между собой. – Говорят колдун Альфар человек справедливый.
– Да, и вдобавок щедрый. Я слышал, тем кто попал под его власть больше не нужно беспокоиться ни о еде, ни о выпивке.
Первый печально покачал головой. – Нашего графа Тюдора мало волнует бедный люд.
– Они спятили? – прошипел Род. – Да Тюдор практически государство всеобщего благоденствия!
– Все так, как ты говоришь, – задумчиво произнес второй. – Но, по крайней мере, наш граф не накладывает на крестьян такие подати, что крестьянам остается ходить в лохмотьях да жить на хлебе и воде, как это делает герцог Романов.
– Да полно заливать-то! – кипел от злости Род. – Никто никогда не считал, будто Романов был ходячей благотворительностью, но он понимает, что крестьяне ничего не смогут производить, если будут умирать с голоду.
Но в глазах у Грегори возникло отстраненное выражение. – Папа, мне не нравится ощущение их разумов.
Гвен перестала черпать тушеное мясо и уставилась в пространство, И медленно кивнула, – Там что-то есть... – Затем глаза ее расширились. – Муж, оно давит, у меня в голове!
Все дети мигом уставились в пространство.
– Эй! – в тревоге рявкнул Род. Он хлопнул в ладоши и резко скомандовал. – Проснитесь! Если здесь что-то безобразничает с людскими мозгами, оно может быть опасным!
Все вздрогнули, а затем сфокусировали взгляды на отце, – Все точно, как говорит мама, – доложил Магнус. – Что-то давит здесь на разумы всех людей и на наши тоже. Только в наши оно не может проникнуть.
– Значит оно знает о нас все, что ему нужно знать, не так ли? – проворчал Род. Он нахмурился и пожал плечами. – С другой стороны, оно и так уже это знало. Ну-ка, мне надо почувствовать это самому.
Для него это было не так легко, как для Гвен и ребят. Они с детства росли с экстрасенсорными способностями, и могли читать мысли с такой же легкостью, как слушать птичье пение. Но дремлющие способности Рода были высвобождены всего три года назад. Ему пришлось закрыть глаза, сосредотачиваясь на образе глухой серой стены, давая своим мыслям замереть, и прекратиться. А затем, когда к нему в мозг начали вступать мысли других людей, он опять открыл глаза, в то время, как его мозг читал мысли.
Но на этот раз ему не пришлось долго ждать. Он почувствовал это, прежде, чем услышал мысли другого
