конях к дороге, помчались галопом на юг, разыскивая и истребляя всех бедолаг. – Он плотно зажмурил глаза, закрыв лицо руками. – Увы, несчастные души! В чем они провинились? Лишь в том, что стремились защитить своих жен и детей от войны и зла! В чем они виноваты, что заслужили столь жестокое наказание?
– Он поднял на путника затравленный взгляд широко раскрытых глаз. – Ибо мы нашли сначала одну семью, затем дюжину таких же и одну за другой убивали их. Наши мечи кружились, рассекая тела и кости, и проливая повсюду кровь. А затем, когда все трупы лежали, сливая свою алую кровь в единое озерцо, мы срезали их кошели и обыскали тела, чтобы забрать те немногие монеты, которые они припрятали, их нужно было привезти в замок к колдуну Альфару.
– Он уткнулся, лицом в ладони. – Увы, мне! Как я буду жить с такими картинами, выжженными у меня в голове? – Он повернулся к Роду. – Но мы грабили! Добыча была и впрямь богатой! У каждой крестьянской семьи находилась одна – две монеты, и мы набрали тридцать шиллингов! Фунт и еще полфунта! И впрямь великое богатство, увозимое домой к Альфару! – Он откинул голову и взвыл. – Будь, проклят этот негодяй и все его присные! Будь, проклят тот, кто способен причинить такое зло своему собрату! И будь также прокляты, служащие ему ведьмы, и все остальные ведьмы, ибо, наверняка, такое зло живет в сердцах у них всех!
– Нет, не верно! – строго сказал Саймон. – Зло своим собратьям причиняет лишь горстка отступников! Вероятно, они не способны завоевать дружбу других людей и винят в своем одиночестве не себя, а других, которые не дружат с ними. Они, несомненно, говорят себе, что народ завидует их магии и потому с презрением отвергает всех ведьм. Таким образом, они считают себя вправе воровать и господствовать над другими.
Слова Саймона произвели немалое впечатление на Рода. Он не ожидал такой проницательности от среднего йомена.
Так же, как и сержант. Он уставился на Саймона, широко раскрыв глаза. – Здорово же ты их знаешь!
– Не хуже, чем следовало бы. – Уголки рта Саймона сжались. – Ибо я сам чародей. Но! – Он поднял ладонь, останавливая ругательство сержанта. – Но подобно великому множеству моих собратьев, я научился хорошо скрывать мои способности, и общаться с другими людьми, не хуже любого человека. У меня была жена, не бывшая ведьмой. Вместе мы вырастили детей, которые хоть и обладают некоторой силой, научились хорошо скрывать ее и выросли, любя своих собратьев. Мы не алчем власти, мы не алчем богатства. У нас уже есть то, чего мы хотим, а именно – уважение других.
Сержант скривил рот. – Если вы так глубоко уважаете нас скромных простолюдинов, то почему вы не оградите нас от злых?
– Да они так и поступали, – ответил Саймон. – Те ведьмы и чародеи, кои обладают настоящей силой. Я знал одну старуху бывшую целительницей, многим она вылечила и тела, и души, и знал чародеев, благородных людей, говоривших с теми, чьи души пребывали в замешательстве или в затмении, и они снова выводили их на свет разумности. Но лично я?
– Он пожал плечами. – Мои силы были не столь уж велики. Я знал чародеев, способных исчезать и появляться вновь на расстоянии в несколько миль и слышал о некоторых, способных заставить услышать свои мысли других, даже не ведьм. Но я? – Он с печальной улыбкой покачал головой. – Я не из таких. Да, сила у меня есть, и все же не большая и не могучая. Достаточная, чтобы не быть таким же человеком, как прочие люди, и все ж недостаточная, чтобы сделать меня полноценным чародеем. Ни рыба, ни мясо, я не знаю, где вить гнездо. О, я слышу, что думают другие, если они поблизости от меня, но не более того. Я не знал, что способен на большее...
– Улыбка его посуровела, – …пока Альфар не опутал своими чарами парней из моей же деревни, и те, побросав мотыги, направились к замку, несомненно, к нему в армию. Я бросился вдогонку за одним и схватил его за руку. – Куда ты? – закричал я, но он лишь презрительно усмехнулся мне и поднял кулак, чтобы отбросить меня одним ударом. Но... – И губы Саймона изогнулись в легкой улыбке, – …я кое-что смыслю в воинском искусстве. Я отбил его удар и ударил сам прежде, чем он успел вновь занести кулак, и бедный парнишка без чувств растянулся на дороге. Пока он лежал без сознания, я опустился рядом с ним на колени, неистовствуя в стремлении пробудить его, крича 'Очнись! Ужель ты не видишь, что тебя околдовали?' Понимаете, он был сыном моего соседа, и играл вместе с моими детьми. Я не мог устраниться, и дать колдуну забрать его, пока в моих легких еще есть дыхание. Изо всех своих слабых, жалких ведовских сил я попытался дотянуться и пробудить его спящий разум там, где он лежал под чарами Альфара.
Сержант уставился на него округлив глаза. – И он очнулся?
Саймон кивнул, закрывая глаза. – Очнулся. Хвала небесам, он очнулся. Сел, сбитый с толку, ибо понятия не имел, как он оказался там, лежащим посреди дороги, в полулиге от дома. Я отвел его обратно к отцу. И подумал, если я смог сделать для одного, то возможно удастся сделать и для других. Когда у кого-то из парней нашей деревни появлялся взгляд куда-то вдаль, и он в трансе брел к большаку, я следовал за ним, оглушал, пробуждал разум. А когда чары начали опутывать и разум соседей, я дожидался наступления ночи. Когда они засыпали, переходил от дома к дому, стоя у стены, старался пробудить их от чар. В скором времени я заболел от истощения сил, но моя деревня держалась, одна свободная от заговора. Наконец, два дня назад, заявился сам чародей, прыщавый паренек, во главе отряда солдат. Тут уж я ничего не мог поделать. Всех парней увели, но, по крайней мере, родители видели, что их принудили.
– И тот чародей не отыскал тебя?
Саймон пожал плечами. – Он пытался. Если сохранилась целая деревня все еще свободных душ, понятно что тут, наверняка, не обошлось без помехи со стороны ведьмы или чародея. Но, как я сказал, сила моя не велика, я умею только слышать мысли. А уж это я научился мастерски скрывать с помощью той малой силы, коей обладаю. Я старательно не думал ни о ведовских силах, ни о разбивании чар. Я думал лишь о подозрениях и о том, как сильно негодую на господство Альфара. – Он медленно покачал головой. – Он не мог меня найти, так как все умы в той деревушке думали также, как и я.
– Это произошло всего два дня тому назад? – воскликнул сержант.
– Два дня, – подтвердил Саймон.
– Выходит, ты не один месяц защищал разум своих соседей от чар Альфара!
– Да. Но, по правде говоря, Альфар лишь теперь смог выделить солдат для такой задачи.
– Да. – Лицо сержанта снова посуровело. – Однако, взяв в плен герцога, он смог выделить людей и найти время, ибо все текущие угрозы устранены.
– Не сомневаюсь. Однако, уверяю тебя, я вздохнул с облегчением, когда тот чародей покинул нашу деревню. Я подумал, что довольно долго обманывал смерть. Нет, я рассудил, что сделал свое дело и спасся, скорее благодаря удаче чем умению. И, на самом деле, у моей дочери близятся роды. Поэтому я набрался храбрости и повернул стопы на юг, надеясь, что смогу вырваться из захваченного злом заколдованного царства на вольный воздух страны графа Тюдора. – Он повернулся к Роду. – И подошел близко, так близко! Ведь теперь всего полдня пути, не так ли?
Род кивнул. – Хотя на границе стоят часовые. Тебе будет трудно пересечь ее.
– Только не мне – улыбнулся позабавленный Саймон.
– Да, – окинул его оценивающим взглядом солдат. – В твоей внешности есть что-то от дикого оленя. Ты, несомненно, сможешь найти свой путь к свободе через лес, где нет ни одного караульного.
– Именно так. И все же мне думается, я не должен уходить.
– Нет! – Нагнулся вперед сержант. – Ты должен уйти! Уходи, пока можешь!
– А если я пойду? Ты-то пойдешь? Сержант опустил взгляд. – Я должен вернуться, ибо на руках моих кровь, и она требует искупления.
– Чушь и дичь! – фыркнул Саймон. – Те смерти причинены Альфаром, а не тобой. Уезжай, присоединяйся к армии короля Туана и возвращайся с ней отомстить колдуну.
– Нет, – покачал головой сержант. – Это займет слишком много времени. А... если мы, я и мои люди, снова отправимся на север, и займем свое место в войске колдуна, то будут спасены жизни крестьян, когда нас опять пошлют прочесывать дороги. А когда придет король Туан, то будут мечи, сражающиеся на его стороне в рядах армии колдуна.
– Дело стоящее, – задумчиво произнес Саймон.
– И глупое! – вступил в разговор Род. – Первый же чародей, проводящий в рядах армии инспекцию
