Корделия сердито взглянула на него.
– Это неподобающие слова, брат.
– Может быть, я один говорю то, что думаю.
– Сомневаюсь, – мрачно проворчала Корделия.
– Тебя все еще беспокоит жестокость Пака по отношению к возчику? – мягко спросил Фесс, чтобы перевести разговор в другую колею.
– Нет, я не сомневаюсь в справедливости наказания и в том, что с наказанным человеком ничего не случится, – ответила Корделия. – Меня беспокоит его внешность, Фесс.
– Почему? – удивленно спросил Джеффри. – Неплохо выглядит, насколько я мог заметить.
– Да, таких людей можно постоянно встретить на дорогах, – подтвердил Магнус.
– Но разве вы не понимаете, что именно это меня и тревожит, – воскликнула Корделия. – Джеффри правильно сказал: он не толстый, не медлительный, он не выглядит разбойником и грубияном. Но он таков – скрыт под своей обычной внешностью.
– Не все хотят открыто выглядеть злодеями, сестра, – напомнил ей Грегори.
– Замолчи, малыш! Именно это меня тревожит!
– Ага, – сказал Фесс. – Ты начала опасаться, что в глубине души все люди негодяи, правда? Корделия кивнула, опустив глаза.
– Успокойся, – посоветовал робот. – Хотя в глубине души они действительно могут быть зверями, большинство людей вполне способны контролировать свои звериные инстинкты или, во всяком случае, направлять их так, чтобы те не причинили вреда другим людям.
– Но разве они от этого становятся лучше? – выпалила она. – Все равно звери внутри!
– Но в глубине души у вас не только зло, но и добро, – принялся успокаивать девочку Фесс. – На самом деле у многих людей такой сильный инстинкт прийти на помощь другим, что он побеждает стремление запугивать других.
– Как ты можешь так говорить, – возмущенно бросил Джеффри, – если твой первый опыт общения с людьми был таким печальным?
– Это верно, – согласился Фесс, – но мой первый хозяин постоянно встречался со многими людьми, и я находил хорошие качества у каждого из них.
Корделия нахмурилась.
– А у твоего второго владельца ты нашел хорошие черты?
Они услышали жужжание тактовой частоты – эквивалент презрительного фырканья у Фесса.
– Он подтвердил мое впечатление о людях, которое я получил от Регги, дети, и продемонстрировал такие низины человеческого характера, о которых я и не подозревал. И худшая из них – предательство. Регги, по крайней мере, не был двурушником, и будучи эгоистом, все-таки слегка интересовался другими. Мой второй хозяин был злобен и алчен, и я полагаю, эти качества были присущи ему вполне органично.
Джеффри непонимающе посмотрел на робота:
– Как это?
– Всякий, кто покупает поврежденный компонент только потому, что он дешев, должен быть жаден и жалок, а он купил меня в качестве компьютера для своей лодки-ослика.
Джеффри нахмурился.
– А что такое лодка-ослик?
– Их больше не делают, Джеффри, и это очень хорошо. Это маленькие прочные машины, предназначенные для раскопок и перевозки грузов, но не для красоты.
Магнус улыбнулся:
– Значит, твой второй владелец пекся не о красоте, а о выгоде?
– Да, хотя такое отношение естественно для его профессии. Он был старателем в поясе астероидов Солнечной системы и постоянно жил в ожидании опасности. Больше ничего у него не было. Только прирожденный одиночка может выбрать такую жизнь, и характер от этого не улучшается. Его интересовало только собственное возвышение, вернее, попытки его добиться: многого достичь не удалось.
– Значит, он был беден?
– Он как мог зарабатывал на жизнь, – ответил Фесс. – Оттаскивал богатые металлом астероиды на станцию, расположенную на Церере, и покупал все необходимое. Там все очень дорого – слишком далеко от планеты, на которой эволюционировал от амебы до примата ваш вид. Другие люди интересовали его только как источник собственного удовлетворения – и если они этого ему не предлагали, он предпочитал не иметь с ними дела.
– Ты хочешь сказать, он ненавидел других людей?
– Ну, может, слишком сильно сказано, – заметил Фесс, – но не очень далеко от истины.
– Но люди не могут жить без общества других людей.
– Напротив, могут. Конечно, со временем у них развивается эмоциональный голод. Но надо сказать, что такие люди обычно в эмоциональном смысле, вообще говоря, калеки.
Корделия вздрогнула.
– Как ты можешь хорошо думать о людях, если твое мнение основано на встречах с подобными типами?
– Потому что я постоянно встречался не только с “подобными типами”, но и с хорошими людьми, Корделия, или, по крайней мере, слышал о них.
Магнус нахмурился:
– Как это возможно?
– В астероидном поясе народ одинок и обычно стремится к общению с себе подобными. Но оно возможно только по радио или видеосвязи. И в силу специфики мне приходилось всегда бодрствовать, а следовательно, выслушивать постоянный поток разговоров, чтобы не пропустить важные для моего владельца события. В результате я узнал множество самых разных людей. Среди них были плохие и хорошие, некоторые очень плохие, некоторые – очень хорошие. Я узнавал о всех происшедших в Солнечной системе событиях, важных и не очень. Мне кажется, самое большое на меня произвел впечатление случай, когда отказал купол одного астероида – ослабло силовое поле, удерживающее атмосферу, которой дышали люди.
Корделия пораженно смотрела на робота:
– Но как они смогли выжить?
– Они не выжили. Задохнулись все, за исключением техника и туриста, которые успели влезть в космические скафандры, а также маленькой девочки, которая выжила в удивительных обстоятельствах.
– О, это должно было разбить тебе сердце!
– У меня нет сердца, Корделия, но я тогда многое понял о способности людей жертвовать собой ради других. Мне пришлось немало времени провести с этой девочкой.
– Расскажи нам о ней! – воскликнул Грегори.
– Ну, это слезливые девчоночьи истории, – возразил Джеффри.
– Вовсе нет, Джеффри. В моей истории присутствует злодей, с которым пришлось серьезно побороться.
Глаза мальчика заблестели.
– Тогда другое дело, рассказывай!
– С удовольствием, потому что это часть вашего наследия. Герой этого рассказа – удивительный персонаж, уникальный экземпляр, исправившийся преступник.
– Правда? Кто же он такой?
– После исправления его называли Уайти-Вино, и он зарабатывал на жизнь тем, что сочинял песни и исполнял их в. тавернах.
Уайти извлек последний аккорд из своей клавиатуры, высоко поднял руки и улыбнулся под гром аплодисментов и благодарные возгласы посетителей.
– Спасибо, спасибо! – его усиленный динамиками голос прогремел в кабаре. Так, по крайней мере, в те годы называли подобные заведения. – Рад, что вам понравилось, – он, продолжая улыбаться, подождал, пока стихнут аплодисменты, и объявил: – Сейчас я немного отдохну, но очень скоро вернусь. А вы пока
