– Меч, – прошептал Род.
Магнус кивнул.
Граф потянул за рукоять.
Ничего у него из этого не вышло.
Потянул снова, нахмурился и изумленно уставился на ножны. Клинок не поддавался. Граф напрягся и сильно рванул меч из ножен. Лезвие сверкнуло, описало в воздухе круг, потянув его за собой, и прирожденный комик снова упал, запнувшись за свою ногу.
Придворные просто заливались хохотом.
Побледнев, граф снова попытался подняться, повернувшись к Соле обвислым задом. Она громко хохотала.
– Я не должна...
– Сделай это! – подбодрила ее Гвен. – Ты должна ему гораздо больше!
Глаза Солы сверкнули.
Граф с трудом встал на четвереньки.
Сола шагнула вперед, взмахнула своей изящной ножкой и...
Граф снова растянулся на полу, как большая жирная жаба, и весь просторный зал задрожал от хохота.
– Муж мой, я понимаю, что смеяться над бедой ближнего низко, но, во-первых, граф заслужил это наказание смехом, – наклонилась к супругу Гвен, пытаясь сдержать смех.
– Во-вторых, он нам совсем не ближний, – Род повернулся к Магнусу и намекнул. – Разве на этих пирах не присутствуют своры собак?
Собаки тут же появились, выскочив с хриплым лаем из-под столов. Они принюхивались к графу и с отвращением отворачивались. Одна вцепилась ему в штаны и тут же отскочила, кашляя. Остальные повернулись к поверженному хозяину задом и принялись загребать лапами грязь с пола и засыпать ею графа. Тот взревел, конечно, но его больше никто не слышал.
– Позвольте мне присоединиться к веселью, – сказала Гвен, и неожиданно рядом с графом появился его двойник, приблизился к Соле, но нос у того еще больше покраснел и разбух, а на злобном лице застыло глуповатое выражение. – Смотри внимательнее, милорд!
Настоящий граф развернулся на четвереньках и уставился на себя самого.
Себя самого, каким его видели окружающие. Тот же брел к красавице, вытянув раздутые лапы, и бормотал:
– Ну, моя красавица, неужели ты не хочешь повышения?
– Конечно, милорд, – ответила девушка-призрак и легко увернулась.
Призрак с трудом остановился, размахивая руками, а Сола со смехом смотрела на него. Ничего угрожающего в насильнике и прелюбодее не осталось. Он снова повернулся, глуповато улыбаясь, ощупью шаря вокруг руками. Это был просто уродливый, отвратительный, выживший из ума старик.
Но настоящий граф Фокскорт неожиданно рассмеялся:
– Кто этот старый дурак?
– Кто?! – с восторгом откликнулась Гвен. – Неужели ты ослеп? Так вот тебе зеркало!
Тут же перед Фокскортом появилось большое, во весь рост, зеркало. Он не мог не заглянуть в него, отвернулся, посмотрел на своего двойника, снова вгляделся в зеркало. Так он переводил взгляд с зеркала на двойника раза три, и вся его фигура начала обвисать.
Потом лицо графа исказилось от гнева.
– Нет, ты не смеешь смеяться надо мной. Все мои люди, нападайте! Или хотите быть изгнанными?
Смех стих, словно отрезанный, призраки в ужасе начали переглядываться. Все знали, что их ожидает в случае неповиновения.
– Вперед! – крикнул граф, и все начали с мрачными лицами приближаться к Гэллоугласам.
– Помните, они могут только испугать вас, – сказал Род детям. – Каждый берет на себя десяток и делает их нестрашными.
– Как этого? – спросил Джеффри, и призрак сэра Боркаса поскользнулся и упал.
– Да, примерно так. Держитесь!
Сэр Дилиндаг извлек меч и обнаружил вместо него маргаритку. Пехотинец взмахнул алебардой, но она продолжала вертеться, таща его за собой по кругу и он завопил от страха.
– Хорошая мысль, – заметил Род, и еще одна алебарда завертелась, потом медленно поднялась, как ротор вертолета, и воин выпустил ее из рук, а потом упал, завывая от ужаса.
Фесс гневно заржал, встал на дыбы и обрушился на приближающихся рыцарей.
Это оказалось ошибкой: такое поведение противника было им понятно. Рыцари с криками набросились на Фесса, в несколько секунд окружили его и стали оттеснять в угол, размахивая мечами и боевыми топорами.
– Ну вы, бездельники, прочь от моей лошади! – закричал Род, видя такую угрозу старому другу, и начал пробиваться сквозь схватку.
Он добрался вовремя, чтобы увидеть, как Фесс застыл, колени его подогнулись, голова опустилась и повисла.
– Приступ, – застонал Род. – Слишком много противников, слишком быстро нужно было принимать решения.
– Кого подстрелил эльф? – послышался дрожащий голос.
– Лошадь, – ответил баритон. – Но кто стрелял?
– Никто из нас, – заметил фальцет, и Род отступил, не веря своим глазам: множество маленьких призраков карабкалось по стенам, возникало в воздухе, прозрачных и многоцветных, не более фута ростом.
– Мама, – ахнула Корделия, – это призраки эльфов!
– Но как это возможно? – удивилась Гвен. – У эльфов нет души.
– Это сделал он, госпожа! – дама-эльф указала на Магнуса. – Он воззвал к памяти тех из нас, кто жил здесь когда-то,
– Но кто мог убить тебя и всех остальных из Волшебного Народца? – завопил Грегори. – Эльфы бессмертны!
– Нет, если нас пронзит холодное железо, а жестокий граф и его люди охотились на нас и убивали кинжалами!
– Прекрасная была забава, – со свирепой улыбкой рявкнул Фокскорт. – И будет повторена еще раз, если вы не уберетесь отсюда!
– Уберемся, – усмехнулась эльфская дама, – но на этот раз забавляться будем мы! Для чего, ребята, используем графа?
– Для считалки! – отозвалось несколько голосов. – Можно пересчитать его кости.
И в темноте появился скелет, он глупо улыбался, сохраняя каким-то образом сходство с графом Фокскортом.
– Как вы смеете! – закричал граф, бледнея от гнева.
– Теперь ты не сможешь нас убить, подлый граф, – назидательно сказал старший эльф, злорадно улыбаясь, – потому что все мы уже мертвы. Чем ты защитишься от нас, Волшебного Народца?
Послышался смех, и в темноте возникло кольцо из смеющихся эльфских рожиц, в колпачках с колокольчиками. Эльфы кружили хоровод и пестрели разноцветной одеждой. Аудитория же состояла из шутов и клоунов.
Фокскорт не мог устоять на ногах: пол под ним качался. Один раз он буквально перевернулся через голову, а Сола все смеялась и смеялась, прижав руку ко рту, по щекам ее катились слезы.
А позади придворные лихорадочно отмахивались мечами, у которых вырастали крылья и цыплячьи головы. Головы тут же начинали негодующе пищать. Рыцарям все время приходилось поддерживать бронированные штаны, которые непрерывно спадали, а пехотинцы скользили на раздавленных фруктах, перезрелых персиках и сливах, которые бросали им под ноги шуты. Зал дрожал от смеха.
– Что болит, милорд? – спросил кто-то. – Поди приступ подагры обуял?
– Спокойной ночи, дурной рыцарь! – кричал другой. – Если не можешь держаться на ногах, ложись в
