от заранье всклубленных небес.Но еще и до хроник ненастныхпо садам не осталось сейчасгеоргинов в подпалинах красных,ослеплявших величием нас.
«Златоверхий у жилья…»
Златоверхий у жильяв шумной клен раскачке,где расейская свояжизнь в трудах и спячке,от которой вперекосвизави всего лишьприснопамятный погост— вот туда и клонишь.…Приезжаю ль в город N,занимаю нумер,никого не жду — взаментех, кто жил да умер.Убираю ль серым днемза опавшим кленом,вспоминаю ли с трудомпогодя об оном,возвращается ль в окномой высоколобыйкот, который заоднос космосом утробой,— в листопадных кучдыму смыты все границы.И скрипят, скрипят в домуночью половицы.
«Шавки у свалки…»
Шавки у свалкиголодны, жалки,их пожалей,вихорь над креномпахнущих тленомвалких полей.…В поле былинку,в милой слабинку,лунный прогал,то бишь глубинкув небе с овчинку— долго искал.1995
«Вчера мы встретились с тобой…»
Вчера мы встретились с тобой,и ты жестоко попрекалаи воздух темно-голубойразгоряченным ртом глотала.Потом, схватясь за парапет,вдруг попросила сигарету.Да я и сам без сигарети вовсе не готов к ответу.Там ветер на глазах у насрастрачивал в верхах кленовыхнемалый золотой запасв Нескучном и на Воробьевых…Да если б кто и предсказал,мы не поверили бы сами,