Драпировки темной тверди.Жухлая трава.Дуновенье сонной смерти,значит, смерть жива.Веси знойного тумана.Бежевая синь.Вместо воздуха дурманныйзапах спелых дынь.Где-то, спрятавшись за глыбу,противостоитмоджахеду и талибухмурый ваххабит.Это их во время оно,выйдя на крыльцо,рядовой с погранзаслонаопознал в лицо.И тотчас его сморилимиллионы лет,и щепотью желтой пылистал его скелет,с пряным запахом шафрана,через блокпостыуносимой до Афгана,где темна одежд сметанаи пески пусты…
В ПУСТЫНЕ
Гигантский козырек скалы опущен низконад выцветающею чащей тамарискас мелькнувшей ящеркой, уснувшей на ходу,как будто близок срок, когда к тебе приду,осевшим голосом поведать не умеяпро бледный тамариск и маленького змея.Холмы и впадины слабеющей пустынис боков потрескались, подобно коркам дыни.Колючки крошечной жесток укус в пяту.Соленый суховей на веках и во рту,где высохший язык устал просить поблажки,но нечем окропить его из мятой фляжки.Над дремлющей землей приподнимая полог,на миллионы лет здесь счет ведет геолог.Но так белёс зенит и неизменен час,что кажется, хитрец обсчитывает нас,спортивной кепочкой прикрыв нагое темя,тасуя бытие и подгоняя время.1977,2000
СУМЕРКИ В СЕНТЯБРЕ
Н.К.
Сумерки в сентябредолго не зажились:с астрами во дворепо существу слились.Наглухо застегнипуговицы плаща.Вон по шоссе огнибегают, трепещаперед постом ГАИ.Но — тишина окрест.Вслушиваюсь в твоихроники здешних мест