- А если кто-то не хочет сдавать кровь? – вырвалось у прямолинейной Грюнди, которая ужасно не любила врачей.
- Если же найдутся граждане, которые сознательно будут отказываться от сдачи крови на выявление опаснейшей инфекции, – тут же сообщил министр, как будто был готов и к телепатическим вопросам, - таких несознательных товарищей мы будем считать преступниками, намеренно рассеивающими болезнетворные вирусы среди населения. А что у нас делают с преступниками? Правильно! – Уничтожают! А лучше закатать их в бетонный саркофаг – и на дно океана! Так надежнее! – разошелся министр.
- Ничего себе, он горчичнички кому-то прописал! – гыкнула Ката.
- Ну, я не стал бы так категорично, – замямлил мужчина, находившийся все это время поодаль от разбушевавшегося спикера.
Как только мямля раскрыл рот, его лицо, как по команде, поместилось в самый центр экрана.
- А это что еще за мухомор? – Грюндя ткнула пальцем в экран, метясь господину прямо лоб.
- Президент страны… – побледнел Боб. – Ну, все! Верион не упустит такой возможности!
- Перекочевать в самого главного человека? – хмыкнул Борк. – Будь я вирусом, я бы тоже не отказался. Отдельный кабинет, сногсшибательная секретарша, кофе в постель…
- Ты ничего не путаешь? – засмеялся Инту. – Может быть, ты имел в виду сногсшибательный кофе и секретаршу в...
- Эй, эй, эй! – одернула соратников Катарина. – Закрываем мне там свою лавочку тайных желаний. Обстановку разлагаете!
Она взглянула на Боба, пытаясь заранее понять степень опасности такого финта со стороны вериона, признаться, совершенно неожиданного. Буквально вчера эта тварь меняла обличия, прыгала по крышам, вселялась в людей, охотилась за агорианским духом. И «на» тебе! Вместо объяснимого, хоть и непростого противоборства эта бацилла исчезает и через несколько дней «всплывает» на самом высоком уровне!
- Наши прятки с Шо поменяли его планы… Кардинально, – огорченно пробормотал академик, который, вскочив, стал в возбуждении метаться по комнате.
И хотя внешне это действительно больше походило на хаотичное передвижение тела внутри ограниченного пространства, все знали – сейчас Папсик крепко думает. Или переживает. Тоже крепко.
После получаса Катарина не выдержала и поймала отца за локоть:
- Ну?
- Ты еще сама не догадалась?
- Да нет же!
- Болезнетворные вирусы, которых сейчас будут искать по всем полям, оврагам и весям, - это мы! Шо решил вышибать клин клином!
- О, как! Клин клином… – икнула Катарина, хотя миг назад она была готова рассмеяться папочке- параноику в самое, что ни на есть, лицо.
- И найти нас не так сложно. Хватит и капли крови, чтобы увидеть в ней присутствие духа. Точнее, хватит уколоть любого из нас в палец… Или ранить, как это было ранее с Серафимом.
- Но люди не видят дух! Даже если президент спустит на нас всю армию!
- Если только Некто не предоставит людям во временное пользование препараты «мэйд ин Агория». Ты ведь понимаешь, что в лабораторных условиях выявить дух – плевое дело. Так что у людей не должно возникнуть особенных трудностей в обнаружении «пришельцев».
- Ловко он нас обложил… – вздохнула Ката. – Но, все же, зачем Шо понадобился агорианский дух?
- А ты разве не заметила, что с разумом людей перестали происходить метаморфозы? Практически одновременно с командой всему персоналу НИИ на Земле молчать и не отсвечивать?
- И расчудесненько, что перестали!
- Расчудесненько, да не совсем. Сдается мне, что между аномальным пятном, энергетическими бурями и помешательством людей есть одна общая связь – злобная машина разрушения, запущенная Шо! Но, видать, без подпитки агорианским «топливом» она остановилась.
- Машина?
- Я образно выразился.
- А по факту можешь выразиться?
- Как мне кажется, у Шо грандиозные планы на добычу такого бесценного ресурса, как наш дух! А где его больше всего?
- В Агории… Точнее, в агорианцах…
- Доступ к которым преграждают Врата!
- И горстка ловчих… Пап, что делать-то?
- Найти корень зла!
- Опять ты со своими загадками.
- Огромное аномальное пятно!
- Пятнадцатого класса опасности?
- Именно!
- Не толпимся! Не толпимся! Соблюдаем очередь!
Дородная медсестра в традиционно белом халате, явно узком, для утрамбованных в него красот, стремящихся на волю лишними килограммами, регулировала человеческий поток, то и дело, загоняя его в русло цивилизованной очереди.
- Что там такое происходит? – голосил кто-то вдалеке. – С утра стою – ни на метр не продвинулся!
- Да тут двинешься скорее! – вторил ему собрат по очереди. – Или кони двинешь!
- А, ну, двигайся! – понесло раздражение по колыхающимся волнам человеческих голов.
Через миг гудел весь этаж:
- Сама двигайся!
- Сейчас как двину!
Наверное, лишь один Костик Хвостов сохранял полное безразличие ко всей свистопляске. Он скромно жался в уголке, время от времени поглядывая на дедка, за которым занял свою очередь. Казалось, что его ничто не беспокоило. Хотя нет, беспокоило – он периодически хватался за голову и мотал ей так, как-будто ему в ухо забрался шмель.
- Если ты сейчас не замолчишь, я сойду с ума! – неожиданно вскрикнул Хвостов и тут же поймал на себе несколько недоуменных взглядов.
Юноша стушевался и, сцепив зубы, с трудом сдерживался от того, чтобы снова не вступить в переговоры с внутренним голосом. Он устал от него до тошноты и судороги на больших пальцах ног. Ведь голос, который появился в Косте с момента его встречи с тем бьющимся током типом странного вида, все время чего-то просил, вздыхал и стонал.
Хвостов и рад был бы уже оставить бесконечную очередь в кабинет кровосдачи, но за ослушание теперь можно легко загреметь в тюрьму. Ко всему, добавилась еще одна проблема – вчера президент страны подписал одну странную бумагу, следуя которой никому нельзя появляться в магазине без какого-то продовольственного паспорта. В народе его уже успели прозвать жратвокарточкой.
Жратвокарточку выдавали только тем, кто успешно проходил кровопускание. Капля чистой – не замеченной в связях с вирусом – крови, давала счастливчикам билет в продуктовый рай.
Поговаривали, что тех, кто проваливал тест, забирали в секретные лаборатории, после чего наблюдали, как несчастные превращаются в мерзких сбрендивших зомби. А затем? «Обеззараживали» естественным путем, наверное, при помощи серебряных пуль, а после закатывали в огромные банки с формалином.
Косте совершенно не хотелось оказаться в рядах синюшных нелюдей, упрятанных в бутыли с физраствором, поэтому страстного желания сдавать кровь он не особо ощущал – а вдруг он не как все? - но стонущий желудок то и дело вопил от одиночества и захлебывался в своем же – желудочном – соке. Поэтому Хвостову ничего не оставалось, как пойти «сдаваться». Тем более, что каких-то характерных примет
