не доводилось.
- Я? Серафим. Не узнаешь?
- А-а-а! – испугался Хвостов существа, созданного, как ему показалось силой своего больного воображения. Но ведь действительно, он уже где-то видел это лицо.
- Тихо ты! – шыкнул на него Серафим. – А то оборвешь всю связь мне! Ментальную!
- У меня сейчас сердце от страха оборвется! – часто задышал от страха Костя.
Серафим протянул руку навстречу Хвостову:
- Хватайся!
Хвостов робко поежился, и тут его осенило! Конечно! Да в него же вселился тот самый тип- библиофил, жахнувший его диким разрядом тока! Тот, который подковылял к нему в самый неподходящий момент прощания с Марго!
- Ну же! – приказал Серафим.
Костя решил, что менять себя уже поздно, особенно, свою слабохарактерность, и покорно представил как протягивает Серафиму руку.
«Бамс!».
- Ну, вот, так-то лучше! – остался доволен переменой Серафим. Теперь он управлял телом Хвостова, в то время как Костя вдруг стал внутренним голосом.
Дверь кабинета приоткрылась и в проеме появилась рука в перчатке с обрезанными пальцами. Рука оставила на полу гранату и тут же исчезла.
Ш-ш-ш! – сделала граната и закрутилась на месте, выпуская из своего чрева удушающий смрад.
- Не взяли слезоточивым, так решили по старинке – нервнопаралитическими, – сообщил Косте Серафим и потянулся к опасной игрушке, чтобы избавиться от нее.
Да-дах! – ухнула разрываемая оболочка гранаты.
Пи-и-и-и! - протяжно запищало в оглохших ушах у Хвостова, точнее теперь уже Серафима.
- Не, не паралитическая, - тестер с трудом поднялся и, пошатываясь, стал приводить свой гардероб в порядок. – Шоковая.
В проеме двери показался ствол автомата. Серафим рванул к закрытому окну.
- Это сумасшествие! – откуда-то изнутри глухо взвизгнул Костя, но сопротивляться у него не было никакой возможности, ведь его мышечной массой, хоть и худосочной, сейчас полноправно владел агорианец.
- Позволю не согласиться! Оставаться здесь – вот это действительно сумасшествие.
- Но мы на третьем этаже! – попытался остудить Серафима Костя.
- Вот видишь – всего лишь третий этаж! – не останавливая бега, крикнул тестер. – Был бы четвертый – еще бы подумали, а тут, как с табурета в детстве – хлоп!
- И в лепешку-у-у! – простонал Костя ровно за миг до того, как его тело пробило огромное стекло окна процедурного кабинета поликлиники имени Пирогова и показалось на уровне третьего этажа над улицей Березовой, на которой в городе Озерск и находилось вышеназванное лечебно-диагностическое учреждение.
- Моя нога! – стонал Серафим, проверяя травмированную лодыжку, которая успела опухнуть и здорово надуться.
- Твоя? – чуть не плакал Костя, который чувствовал те же муки, но был не активнее перемотанной скотчем мухи. – А, ну, выметайся!
- Не время ссориться, товарищ! – цыкнул на него Серафим, судя по тону, совсем не собираясь уступать место у руля. – Ой! – ойкнул тестер, попробовав ступить на ушибленную ногу. – Не работает.
- Объект внизу. На грунте, – отчетливо отрапортовал кому-то по рации, выглянувший в пустой проем окна спецназовец и навел на Серафима дуло автомата.
- Вот и сходили за справочкой, – уныло подвел финальную черту Костя.
- Я есть хочу, – без тени надежды на успешное урегулирование вопроса из глубины подсознания пожаловался Серафиму Хвостов.
- Как ты уже мог догадаться, я тоже, – отфутболил своего временного симбионта агорианец.
- Мне кажется, что я созрел… - немного помолчав, признался Костя.
- Для чего?
- Для того, чтобы сдаться.
- Ах, ты! – аж закипела ярость Серафима в горле у Хвостова.
- Кхе! Кхе! Полегче там с моим телом! – возмутился Костя. – Сначала он обманным путем захватывает мой мозговой центр и делает все, что ему пожелается – сигает с пятого этажа…
- Третьего.
- Ломает ноги!
- Вывихивает!
- И совершенно не заботится о пропитании пленных!
- Пленных?
- А как еще можно назвать мое положение? – воззвал к справедливости Хвостов. – Ты же сознательно моришь меня голодом!
- Вот еще.
- А та почти полная бутылка газировки? Почему ты не подобрал ее?
- Во-первых, я имею правило не питаться подножным кормом, во-вторых, газировка – это прямой путь к панкреатиту! Я же о тебе забочусь!
- Нет, ну вы посмотрите на этого Серафима Адольфовича Забочусь! – взвился Костя. – Эй, вирус! Ты обещал отпустить меня восвояси, когда все закончится! И я тебе поверил!
- И правильно!
- Так может быть твое «когда все закончится» - это мое полное окоченение на веки вечные? Тогда я не согласен! Где мой контракт? Я его хочу разорвать! Мы же не скрепляли его кровью, так что… выметайся!
- Хорошо, – пошел на уступки Серафим. – Но у меня одно условие – один день. Один день в твоем теле, а послезавтра утром ты проснешься совершенно свободным человеком. Мне просто необходимо с твоей помощью добраться в одно местечко…
- Где ты меня поблагодаришь за труды праведные, после чего благополучно стукнешь по темечку и тихонько закопаешь?
- Ты в своем уме?
- Нет, конечно! Ты – в моем уме! Убирайся!
- Ну, вот и договорились. Ну, вот и ладно!
- Я сказал – разбежались! – угрожающе прошипел Хвостов со дна колодца своего подсознания. – Уй! – тут же вскрикнул он, когда его тело больно укусило себя за палец.
- Ну? – не менее угрожающе спросил тестер и приготовил мизинец.
- По рукам, – уныло промямлил Костя. - Только пытки пленных запрещены международной конвенцией ООН!
Он понимал, что за укусами могут последовать щелчки по кончику носа, кручение ушей, самоотдавливание ног и даже, самое страшное - щекотка ступней до истерических приступов смеха…
Конечно, управляя человеческим телом, Серафим рассчитывал выйти на девочку, в которой он оставил последнюю часть своего духа, меньше, чем за сутки, но, на всякий случай, он заручился «согласием» Кости на это время. Вдруг что-то пойдет не так? Хвостов же его тогда до смерти заноет и заплачет.
В принципе, пока дела продвигаются сносно – автономная часть духа со сбоями, но все же излучает сигнал. Теперь нужно выйти на носительницу и, правдами-неправдами, доставить ее к Бобу…
Передвижение по улицам могло бы проходить и в более маневренном темпе, но в город стал кишеть военными патрулями, рыскающими в поисках инфицированных. Солдаты то и дело требовали у трясущихся
