- Гр-а-а! – злобно кинулся на сапог, взбешенный дженейр.
- Ми-а-а! - «запел» верион успокоительную мантру.
Дженейр притих.
- Не делай так больше никогда! – предупредил президент. – Или когда-нибудь я не успею их успокоить.
- Не успеешь? – обожгла его взглядом Стер и с вызовом добавила. – Или не захочешь?
- Это будет зависеть от того, насколько у меня еще хватит терпения выносить тебя!
- Смотри, как бы ты сам не пал жертвой их «любви»! Ведь они еще не утолили свой первый голод.
Президент оттеснил Стер плечом, не желая больше разговаривать с ней. Сейчас его интересовали новорожденные дженейры – с ними творилось что-то неладное.
Один из них, причудливо изогнув головку, издал жалостливый крик, протягивая тоненькие ручки навстречу вериону. Сейчас его трясущаяся фигурка вызывала лишь жалость, но это впечатление было весьма обманчивым – один такой «ребенок» мог с легкостью растерзать нескольких крепких противников.
Президент наклонился к нему и, взявшись пальцами за его сморщившееся личико, стал внимательно вглядываться в глаза монстрика.
- Что с тобой? Что не так?
Дженейр издал лающий звук и замертво свалился к ногам «мамаши».
- Он издох? – в ужасе отпрянула Стер. – Ненавижу дохлятину!
Неожиданно дженейрики стали «кашлять» и как подкошенные валиться на землю. Верион, остолбенев, с нескрываемым ужасом глядел на капитуляцию своей армии, так и не успевшей дать первого боя.
- Неужели она успела их сбрызнуть?.. – президент растерянно взглянул на опасную коробочку Боба, найденную в кармане Каты, и быстро передал ее слуге:
- Убрать! Соблюдая крайнюю осторожность! Глаз не спускать! Не открывать!
Дженейры кинулись выполнять задание.
Боб отлетел к стене и сильно ударился затылком о каменную стену.
- А ты, как посмотрю, совсем растерял весь свой джентльменский лоск, – с трудом прошамкал разбитыми губами академик.
Дженейр, выполнявший у Шо роль палача, потянулся к своей жертве с твердым намерением забить эту фразу обратно в обидчика его хозяина, но опальный ученый остановил его:
- Остынь!
Хотя сейчас Шо и сам с трудом сдерживался, ведь только что ему передали, что погибли все дженейры в первом блоке – большая часть его фундаментальной работы пущена псу под хвост!
- Сколько у нас в резерве? – кинулся Шо к вериону.
- Около двух тысяч особей в резервном блоке. Первый – пуст…
- Проклятье! Это крупицы! Моя пятидесятитысячная армия! Где она? И все из-за твоей гадкой девчонки! – накинулся на пленника Шо.
- Не смей, – побагровел Боб и попытался встать, но очередной удар дженейра распорол его кожу, обнажив глубокую рану на темечке, из которой стал струиться туманообразный, медленно испаряющийся на воздухе, дух.
- Что ты наделал? – заскрипел зубами Шо. – Он истекает!
Шо повернулся к замершим слугам, готовым в любой момент оказаться рядом:
- Такие раны нельзя излечить на субстрате! Если мы потеряем его, то лишимся возможности узнать код к Вратам! Нужно немедленно изъять его, пока еще функционирующий, мозг!
Дженейры грубо схватили академика и потащили его прочь.
Связанная Гренадерша, находившаяся тут же, запертая в надежной клетке, по-звериному зарычала от боли и беспомощности. Дженейры отшатнулись и понадежнее перехватив свои «мармеладки», направили стволы на обезумевшую от горя верзилу. Не обращая внимания на это молчаливое предупреждение, Гренадерша что есть сил стала бодать прутья, без сожаления разбивая свою голову о холодный безразличный металл.
- Вколите ей снотворное! – с опасением глядел на беснующуюся ловчую Шо. – Иначе она раньше времени уничтожит себя!
- Ее зовут Мэт! – крикнул на прощание Боб. – Мэт! Если ты выживешь… Передай это Катарине!
Шо сосредоточенно молчал. Пауза затянулась уже на две пачки крепких сигарет. Наконец, он устало откинулся на спинку большого кожаного кресла и устало пустил струю дыма под самый потолок.
- Теперь я официально стал отступником, – горько усмехнулся он. – Я уничтожил создателя. Вынул его мозг! Каково?
- Вы бесподобны, мастер, – с особой учтивостью в голосе, поклонился ему верион. – Теперь эти людишки принадлежат вам.
- Мне? – взлетела бровь Шо. – Что с ними делать? Нет, люди мне не нужны. Давай уничтожим поскорее этот унылый субстрат и откроем Врата. Я хочу поскорее поставить Агорию на колени!
- Что будем делать с пленницами? – в полупоклоне спросил верион.
- Пока не трогай.
- Серафим, ты здесь?
- Очень смешно, – вздохнул из глубины подсознания тестер.
Костя немного помолчал, собираясь с мыслями, и, наконец, выдал:
- Я подумал и решил, что остаюсь! В твоем теле… Не хочу в человека переселяться.
- Ты!.. – задохнулся Серафим.
- Делай, как хочешь, думай, что хочешь, но паразитировать в теле премьер-министра! Жить за чужой счет! Не могу! Я себя глистом чувствую!
- А во мне паразитировать, значит, ты согласен?!
- Ну, мы с тобой уже как-то притерлись…
- Эх-х-х ты… - обреченно вздохнул тестер, потерявший последнюю надежду на обретение суверенитета в собственном теле. – Пошли в бар! Я видел тут на средней палубе.
- Я не пью, – открестился Костя.
- Это мое тело! – жутко прохрипел Серафим так, что Хвостову стало не по себе.
- Ну, хорошо, – сдался он. – Джин-тоник. Один.
- Виски. Много!
- Все ящики загружены на борт? – президент еще раз, для устрашения, хорошенько тряхнул какого-то мелкого чиновника за воротник. Он не знал его имени, но и узнавать не торопился – верион ненавидел весь человеческий род и относился к людям крайне враждебно и брезгливо.
- Все ящики. Все до единого, – затрясся ответственный за транспортировку плодов дженейров, которые еще в гроте были аккуратно рассортированы по своим ячейкам.
К погрузке были привлечены даже большие и рослые дженейры, более-менее походившие по внешнему облику на искалеченных землян. Работали они быстро и безотказно, однако эти их неконтролируемые вспышки ярости!.. Загрызли семерых людишек, поставленных вместе с ними на погрузку… Благо без особого шума.
Но вериону пришлось лично проковырять отобранным «грузчикам» череп и немного «проветрить мозги» для того, чтобы они были поспокойнее. А иначе… Непресеченный гнев запустит процесс вызревания в плодах еще не родившихся дженейров. Лучше об этом не размышлять – Шо и так не в себе. - А если потеряет последних младенцев…
Губы президента скривились в презрительной ухмылке.
«А хозяин не так уж и силен духом. Такая мелочь – извел врага, а до сих пор вздыхает. Может быть и
