– У меня выдалась свободная минута.
– И потому, – здраво рассудил Род, – вы спасли двух ведьм, моего коня и мою скромную особу просто, чтоб убить время.
– Ты быстро усваиваешь, – одобрил Гален, пряча улыбку в глубине бороды. – В данную минуту у меня нет никаких срочных исследований.
– Род, – прошептал голос Векса, – анализ голосовых матриц указывает, что он говорит не всю правду.
– Нужен ли мне для этого компьютер? – сухо пробормотал Род.
Гален, слегка нахмурившись, чуть склонил голову.
– Ты что-то сказал?
– О, э... просто праздное замечание о физических аспектах мысли.
– В самом деле, – поднял голову старый кудесник. – Ты, значит, увлекаешься подобными вопросами?
Род начал было отвечать, а затем вспомнил, что говорит с кудесником, который прожил сорок лет взаперти и все это время становился все сильнее и крепче – и отнюдь не потому, что подвергался брожению. – Ну, боюсь, что ничего такого жутко глубокого я не думал – только о практической стороне вопроса.
– Всякое знание ценно, – поощрил его, сверкая глазами, кудесник. – Какую же малость знаний приобрел ты?
– Ну... я недавно приобрел кое-какой опыт из первых рук о важности лобных долей мозга. – Род постучал себя по лбу. – Передней части мозга. Мне недавно продемонстрировали, что она действует, как своего рода тоннель.
– Туннель? – свел брови Гален. – Как так?
Род вспомнил, что оригинальный Гален написал на заре Земного Ренессанса первый точный учебник анатомии. Должно быть, случайное совпадение – не так ли?
– Кажется, между понятием и словом существует своего рода стена. Присутствие понятия может вызвать группу звуков – но это подобно чьему-то постукиванию по одной стороне стены, когда кто-то, находящийся с другой стороны, принимает постукивание за сигнал, ну, скажем... сыграть на трубе.
Гален кивнул.
– Мысль так не выразить.
– Да, это всего лишь дает знать, что она там есть. Так что эта передняя часть мозга, – Род снова постучал себя по лбу, – своего рода проделывает отверстие в этой стене и позволяет мысли возникнуть в виде слов.
Гален медленно кивнул.
– Увлекательное предположение, И все же, как можно удостовериться в его точности? Род пожал плечами.
– Полагаю, побывав в мозгу у кого-то, лишенного лобных долей.
Гален потерял свою улыбку, а его взгляд затуманился.
– И впрямь, возможно, если бы мы смогли найти такую личность.
Род не смог удержаться от резкого лающего смеха.
– Они у нас есть, мастер кудесник, – больше, чем достаточно. Намного больше! Крестьяне называют их эверолюдьми, и они совершают набеги на наши берега. – Он вспомнил про тревогу, и его начало грызть чувство вины. – Если подумать, они и сейчас совершают набег.
– Правда? – Старый кудесник, казалось, действительно разволновался. – Ах вот как! Когда я закончу свои текущие опыты, мне надо будет проникнуть в их мысли!
– Не гони лошадей, – посоветовал Род. – Но, пожалуйста, гони меня! Я должен помочь в борьбе с вашей подопытной группой – и я в некотором роде хотел бы забрать с собой и жену.
– Как тебе, воистину, и следует, – улыбнулся Гален. – На самом деле, здесь есть еще одна особа, которую ты должен проводить из этой Темной Башни.
– Агата? Да, я хочу забрать и ее – но не по тем же причинам. Ты случайно не знаешь, где они?
– Идем, – повернулся Гален, – твоя жена по соседству.
Род на миг уставился ему вслед, удивленный резкостью старика; а затем пожал плечами и последовал за ним, а Векс последовал за Родом.
Кудесник, казалось, почти проплыл к концу просторного помещения. Они прошли через каштановые занавеси в намного меньшее помещение – с потолком всего в пятнадцать футов высотой. Стены украшали бархатные занавеси, на этот раз кобальтово-синие, и один огромный гобелен. Под мог похвастаться восточным ковром. По углам располагались большие резные кресла. Между креслами стояли римские ложа, застеленные бургундским ворсом. В центре помещения перед приличных размеров очагом стоял круглый черный стол. На столе лежали шесть огромных раскрытых томов в переплетах из телячьей кожи.
Род, однако, не заметил всего этого великолепия; по крайней мере, великолепия меблировки. Другое дело, великолепие его жены.
Однако ее пламенно-рыжие волосы неплохо сочетались с кобальтово-синими занавесями. Она стояла у стола, склонившись над одной из книг.
Когда они вошли, она подняла голову. Ее лицо вспыхнуло, как заря.
– Милорд! – воскликнула она и очутилась у него в объятиях, чуть не сбив его с ног, извивающаяся и очень даже живая, приникшая своими губами к его.
Вечность спустя – может быть, полминуты? в любом случае, чересчур уж рано – резкий голос проскрежетал:
– Пощади меня, дитя! Пожалей бедную старую ведьму, никогда не бывавшую и на десятую долю столь счастливой, как ты!
Гвен высвободилась и стремительно повернулась.
– Прости, Агата, – взмолилась она, прижимаясь спиной к мужу и сцепляя его руки у себя вокруг талии. – Я не подумала...
– Да, ты не подумала, – подтвердила старая ведьма с гримасой, носившей некоторое слабое сходство с улыбкой. – Но таков уж обычай юных, и это надо прощать.
– Старая карга! – нахмурился на нее Гален с достоинством своего полного роста. – Неужели ты откажешь этой паре в ее законном праве на радость только потому, что ты той радости никогда не знала? Ужель молоко любви настолько свернулось в твоей груди, что ты более не можешь вынести...
– Законном праве! – сплюнула, вспыхнув яростью, ведьма. – И ты смеешь говорить о “законном праве”, ты, отказавший мне в нем...
– Я уже слышал твои кошачьи вопли. – Лицо Галена превратилось в камень. – Не скреби мне опять по ушам своей песней; ибо я скажу тебе теперь так же, как говорил давным-давно, что я попросту ничего тебе не должен. Человек не собственность, его нельзя дать или взять, словно истертую неполноценную монету. Я принадлежу только самому себе; я никогда не был предназначен для какой-либо женщины, и меньше всего тебе!
– И все же, на самом деле, был! – взвыла Агата. – Ты был предопределен мне еще до твоего или моего рождения и, да, еще до того, как образовался мир в замысле самого Господа Бога. Ты был предназначен мне столь же верно, как ночи был дан день; ибо ты, так же как и я, колдовской крови и одного со мной возраста! Твои несчастья и радости – мои...
– За исключением одной! – проскрежетал кудесник.
– Без всяких исключений! Все твои страсти, желания и грехи до одного одинаковы с моими, хоть и сокрыты в глубине твоего сердца!
Гален резко вскинул голову и отступил.
Глаза Агаты вспыхнули радостью. Она двинулась вперед, наращивая новоприобретенное преимущество.
– Да, твое истинное “я”, Гален, то, что ты надежно запрятал в самой глубине своего сердца, подобно моему! Все те страсти и слабости тела, которые я когда-либо проявляла на людях, ты переживал наедине с собой, не слабее, чем я! Так ты на шестьдесят лет спрятал свой тайный позор! У тебя не хватает честности признать свои потаенные, сокрытые грехи-желания! Ты слишком большой трус...
