движущую силу, прицеп падает в болотную трясину на полпути к следующему склону, где его обшивка раскалывается, а задние двери от удара открываются, и отборные замороженные индейки вываливаются из нескольких проломов, рассыпаясь по травянистому склону холма, как будто из рога изобилия.
Я уже бегу вдоль задней стены закусочной, где находится только дверь, ведущая на кухню, и окна из матового стекла с жалюзи. Я надеюсь избежать встречи с кем-либо из семьи Хармони, кто, покорившись кукольнику, может тут же начать меня преследовать. Ранее, когда я вёл большой грузовик на эту площадку, припаркованные трейлеры скрывали меня от всех, кто мог выглянуть из окна ресторана, и пару минут эти зеваки будут считать, что это падение «ПроСтар +» было несчастным случаем.
Когда пробегаю за закусочной, я дважды бросаю взгляд вниз, уверенный в том, что из тягача появится пламя. Но он лежит там без единого язычка огня, его скошенные гнёзда для фар похожи на глаза рептилии, что-то пенится через стальные зубы его рычащей сетки. Я думаю, что припоминаю, – дизельное топливо будет гореть, но не взорвётся, как бензин, и, возможно, контакт с искрой или горячим двигателем не сможет воспламенить его.
С ракурса кресла, когда я смотрю вечерние новости, кажется, что так просто быть террористом или диверсантом, если только решить вдруг беспечно вырастить, по-видимому, вызывающую зуд бороду и воздерживаться от регулярного приёма ванны, но, как и в любой другой профессии, успех приходит к тем, кто находит время на изучение основ ремесла, усиленную тренировку и тщательное планирование. Я непрофессионал, который делает всё на ходу. К тому же, я не люблю разрушать и на самом деле почти стыжусь себя, даже если всё, что я делаю, кажется мне необходимым.
С южной стороны закусочной, так как в этой сельской местности газовая компания не предоставляет свои услуги, на бетонной подушке, под прикрытием гофрированного навеса стоят четыре бака с пропаном. Сначала я поворачиваю кожух, закрывающий вентиль. Выкручиваю втулку на резьбе, которая не хочет отвинчиваться, но затем вдруг поддаётся. Отключаю бак от гибкой газовой трубы, которая подводится к какому-то кухонному оборудованию.
Появляются люди из закусочной, кричащие и возбуждённые, но они все с северной стороны, где большой трейлер решил заняться луговым сёрфингом. Из-за того, что другие припаркованные грузовики закрывали обречённый восемнадцатиколёсник – и меня – от любого, кто смотрит через окна ресторана, они должны считать, что водитель находится в руинах внизу, либо тяжелораненый, либо мёртвый. Они так сосредоточены на бедствии, что даже не замечают, когда я опрокидываю бак с пропаном в лежачее положение и качу его к ближайшему обрыву.
Место для стоянки с этой стороны от закусочной меньше, чем стоянка с северной стороны, и она только для легковых машин. Толстые деревянные столбы, которые служат защитой от несчастных случаев, не соединены кабелями, как те, на парковке больших грузовиков. Я ставлю бак между двумя столбами, открываю вентиль, и отхожу, когда сжатый пропан шипит в воздух раннего утра.
На этой площадке стоит шесть машин. Ближайший – пикап «Форд». Сзади у него на бампере висит наклейка, которая заявляет: «США НУЖНА РАКЕТНАЯ ЗАЩИТА». С такими людьми как я – и хуже – в самом деле, я полностью с этим согласен.
Доставая пистолет из-под ремня, я прячусь за носом пикапа, используя его капот, чтобы зафиксировать руки. Нацеливаясь на вентиль, из которого вырывается газ, я нажимаю на курок. Я совсем не слышу, как пуля попадает в бак, потому что искра от рикошета незамедлительно детонирует пропан. Кусочек шрапнели свистит рядом с моей головой, другой лязгает о пикап, а ещё один разбивает вдребезги ветровое стекло. Извергается пламя, бак опрокидывается за край и падает со склона холма.
Я надеюсь избежать перехода огня на закусочную или домики мотеля, а те семь домов находятся далеко к югу отсюда. Сезон дождей едва ли начался, высокая, пшеничного цвета трава, пожухлая от летнего солнца, и холмистые луга обязательно загорятся. Но этим утром с моря не доносится ветер, и если есть ветер где-то на подъёме к востоку, он сдерживается и наглухо заперт. Глубинный насос снабжает водонапорную башню, которая, как одна из инопланетных машин в «Войне миров», виднеется за полумесяцем коттеджей; этот постоянно обновляющийся резервуар питает все водные трубы в «Уголке» и даёт высокое давление, которое понадобится пожарным. Пламя должно распространиться достаточно стремительно, чтобы гарантировать – они будут заняты сохранением имущества, несмотря на то, что они будут взяты под контроль, всё равно потребуется рабочая сила, которая в других обстоятельствах была бы привлечена для поисков меня и для защиты Хискотта.
Не позже того, как бак с пропаном упал, скрывшись из глаз, я засовываю пистолет за пояс и снова двигаюсь, лавируя между припаркованными легковыми машинами и пикапами. Я спешу под укрытие деревьев, которые затеняют домики от утреннего солнца.
Мне больше не требуется дополнительный «НоуДоз».
Итак, мистер Загадка – не человек. И раз уж он раскрылся, ну, тогда все его барьеры падают, он не заботится о секретности и открывает мне своё сердце. Я использую слово «сердце» образно, потому что на самом деле его у него нет. Чтобы избежать тысячестраничной разговорной сцены, то, что я сделаю, так это изложу её для вас в сжатом виде. Моя мама учила меня быть краткой и всё такое.
В лучшие времена я считала, что это, должно быть, очень трудно, когда тебя учит на дому мама, которая сильно заинтересована в твоём образовании и которая беспокоится о стране-банкроте, которую ты, скорее всего, унаследуешь. Но обучаться своей матерью на дому в существующих условиях в «Уголке Гармонии» хуже, обучение это часто настолько же строгое, как в учебном лагере для новобранцев Корпуса морской пехоты[76], это на самом деле так, за исключением десятимильных марш-бросков, уроков стрелкового мастерства и тренировок по рукопашному бою. Она не могла защитить меня от Хискотта, но что она могла мне дать, так это знания и, возможно, понятия хорошего и плохого, которые приходят от обучения и мыслительных процессов, чтобы подготовить меня к свободе, если она когда-нибудь наступит. Один из способов, которыми она меня готовит, – заваливает меня письменными заданиями, как будто думает, что я собираюсь стать очередной Дж.К. Роулинг. Сочинения, биографии исторических личностей, короткие рассказы всех типов и жанров – им никогда нет конца. Одна вещь, на которой она сильно настаивает – краткость описаний. Она говорит: «Будь краткой, Джоли, будь лаконичной, пиши по существу». Ну, можете заметить, что я проделала долгий путь, чтобы принять во внимание это пожелание.
Так вот, мистер Загадка – не человек, и зовут его не мистер Загадка. Учёные Уиверна назвали его Аладдин, по имени одного из героев «Тысячи и одной ночи». Настоящий Аладдин был способен вызвать джина из волшебной лампы, чтобы отдать ему приказания. Теперь, когда я знаю, что представляет из себя этот парень, то начинаю понимать поверхностную логику выбора этого имени, но Алладин её не понимает. Ему это имя не нравится. Он называет себя Эдом.
По словам Эда, Форт-Уиверн по своей сути – не только военная база. Около 5 000 из 134 000 акров были выделены для всех типов совершенно секретных жутких проектов, которые не контролировались армией, которые велись неизвестно кем, и финансировались из «чёрного бюджета» федерального правительства, так что у них было всегда больше денег, чем у Скруджа Макдака, и они могли вести себя так безумно, как им этого хотелось.
Это место, которое я исследовала, не имеет ничего общего с проектом «Аладдин». Они здесь работали над проектом «Полярная звезда». Как вы знаете, Полярная звезда – последняя в ручке ковша Малой Медведицы, если это имеет значение. Лично я считаю, что всё имеет значение, даже когда так не кажется.
Проект «Полярная звезда» был создан для изучения артефактов пришельцев, под которыми я не имею в виду вещи, которые были найдены между границами с Канадой и Мексикой. Около десяти лет назад этот спутник проводил геологические исследования и занимался поиском возможных залежей нефти, и тогда недалеко от побережья Калифорнии он обнаружил огромную массу неприродного происхождения. Туда были посланы военные ныряльщики, и они обнаружили повреждённую, но всё ещё
