форме разнообразных приманок. Например, профессиональный манипулятор и автор одной из лучших книг по «холодному чтению», Ян Роланд, говорит, что он запомнил такие вещи как основные и наиболее популярные мужские и женские имена и список вещей, относящихся к дому, домашнему уюту: старый календарь, альбом фотографий, газетные обрывки, и так далее. Роланд также воздействует на определенные темы, которые, являются наиболее популярными у большинства людей, которые консультируются с экстрасенсами: любовь, деньги, карьера, здоровье, и путешествие. Так как «Холодное чтение» теперь существует во многих контекстах, есть несколько практик, которые открыл Роланд. Но каждый ли работает с астрологией, графологией, хиромантией, психометрией, или гадальными картами, или отправляет сообщения от мертвого а–ля Джеймс Ван Прааг, есть определенные методы, которые можно использовать, чтобы произвести на клиентов впечатление способностью знать вещи, которые, кажется не поддаются объяснению.
Другая особенность этих чтений — то, что много высказываний находятся в неопределённой форме («вы чувствуете тепло в паховой области»), или в форме вопроса («Вы испытываете сильные чувства к кому?то в этой комнате. Я прав?»)
Некоторые эксперты по «холодному чтению» подчеркивают уделение внимания языку тела и таким вещам как одежда клиента.
Манипулятор начинает с основ, которые применимы к большим категориям населения. Он или она обращает осторожное внимание на реакции: слова, язык тела, цвет кожи, расширение или сокращение зрачков глаза, и прочее. Человек передаёт важную информацию манипулятору: иногда в словах, и иногда в физических реакциях на его чтение.
Исходя из наблюдения манипулятор будет обращаться назад к объекту исследования, чтобы последний услышал то, что хочет услышать. Это — подавляющий руководящий принцип мистики: скажите им, что они хотят услышать. (Steiner 1989: 21).
Наконец, о тех случаях, где экстрасенс предположил неправильно о человеке аудитория и сам объект манипуляции забудут. А что они будут помнить?.. наиболее яркие оценки, которые оставили впечатление от «ничего себе, как еще мог она знать весь этот материал, если он не экстрасенс». Это тоже явление подавления противоречащей оценки и свойство выборочного мышления. Оно является настолько преобладающим в каждой форме психического расстройства, что это, кажется, связанным со старым психологическим принципом: человек видит то, что он хочет видеть и игнорирует остальных.
Перевод Евгения Волкова
ПСИХОАНАЛИЗ
'В действительности я не ученый, не наблюдатель, не экспериментатор, не мыслитель. По темпераменту я не кто иной, как конквистадор — искатель приключений, если хотите перевести это — со всем любопытством, дерзостью и настойчивостью, свойственной людям этого сорта' (Зигмунд Фрейд, письмо Вильгельму Флиссу, 1 февраля, 1900).
'К 1950–м и 60–м годам предупреждения учителя были затоплены в шуме возбужденных голосов. Психоаналитики и психиатры могли лечить даже шизофрению, самую пугающую психическую болезнь. Они заявляли, что могли делать это, просто беседуя со своими пациентами (Dolnick, 12).
Лучше подвергается психоанализу тот, кто, не важно в чем, несостоятелен в текущий момент, но в своей основе или потенциально является сильной личностью. Этот человек, возможно, уже достиг удовлетворенности — с друзьями, в браке, на работе или посредством особых интересов и хобби, но, тем не менее, значительно подавлен продолжительным воздействием таких симптомов, как депрессия или тревога, сексуальная или физическая несостоятельность, или чувствует физическое недомогание без очевидных, лежащих в основе физических причин. Кто?то может быть измучен тайными ритуалами, навязчивостями, или повторяющимися мыслями, которых больше никто не осознает. Другой может жить ограниченной жизнью в изоляции и одиночестве, неспособный чувствовать близость к кому?либо. Жертвы детского сексуального насилия могут страдать от неспособности доверять другим. Некоторые люди начинают анализ из?за повторяющихся неудач в работе или в любви, приводящие к саморазрушительным стереотипам поведения. Другие нуждаются в анализе потому что способ, которым они живут — их характер — значительно ограничивает их выборы и их удовольствия.' (Американская Психоаналитическая Ассоциация)
Зигмунд Фрейд (1856–1939) считается отцом психоанализа, который может быть дедушкой всех псевдонаучных методов психотерапии, уступая только Саентологии, как чемпиону по количеству ложных и вводящих в заблуждение заявлений о разуме, психическом здоровье и психических заболеваниях. Например, шизофрению и депрессию психоанализ считает не мозговыми расстройствами, а нарциссическими. Аутизм и другие заболевания мозга не проблемы мозга, но материнские проблемы. Эти заболевания не требуют фармакологического или поведенческого лечения. Они требуют только терапии «разговором». Аналогичные способы предлагаются для нервной анорексии и синдрома Туретта (Hines 1990: 136). Есть ли научные доказательства верности психоаналитического лечения этих заболеваний? Нет.
Современный психоанализ может быть научно обоснован, но работы Фрейда были основаны на воображении и личных выводах из работы с пациентами. Это не доказывает эффективность текущего психоаналитического лечения. Речь идет о Фрейде и некоторых из его ранних последователях.
Фрейд думал, что он понял природу шизофрении. Это не заболевания головного мозга, но нарушение в бессознательном, вызванное нерешенным чувством гомосексуализма. Тем не менее, он утверждал, что психоанализ не будет работать с шизофрениками, поскольку такие пациенты игнорируют их терапевта и устойчивы к лечению (Dolnick 1998: 40). Последователи психоанализа утверждали с равной убежденностью и равным отсутствием научно доказанных оснований, что шизофрения вызвана подавляющим материнством. В 1948 году, Фрида Фромм–Рейхман, например, ввела термин «шизофреногенная мать», для обозначения матери, чей стиль воспитания является причиной развития у ребенка шизофрении (ibid. 94). Другие аналитики поддержали это мнение анекдотами и интуитивными постижениями и около 20 последующих лет многие следовали ее ошибочному примеру.
Вы бы стали лечить сломанную ногу или диабет «разговорной» терапией или интерпретацией снов пациента? Конечно, нет. Представьте реакцию диабетика, которому сказали, что его заболевание спровоцировано «мастурбационным конфликтом» или «вытесненным эротизмом». Пациенту с равным успехом можно сказать как то, что он одержим демонами, так и дать психоаналитическое объяснение его физическому заболеванию или расстройству. Какая разница между изгнанием демонов шаманом или священником и изгнанием детского опыта психоаналитиком? Так почему же некоторые до сих пор поддерживают мнение о том, что нейрохимические или другие физические расстройства вызваны подавленным или сублимированным сексуальным травматическим детским опытом или принимающими желаемое за действительное фантазиями? Вероятно, по той же причине, что и теологи не прекращают тщательно разрабатывать концепции, которые перед лицом непреодолимых доказательств являются не более чем обширными метафизическими паутинами. Они добиваются множества институциональных подкреплений для своих социально созданных ролей и идей, большинство из которых не может быть подвергнуто эмпирической проверкой. Если их идеи не могут быть проверены, они не могут быть опровергнуты. Что не может быть опровергнуто и также имеет поддержку влиятельного учреждения или истеблишмента, может длиться века и быть уважаемым и достоверным, невзирая на свою фундаментальную пустоту, недостоверность или способность нанести вред.
Самой фундаментальной концепцией психоанализа является понятие бессознательного как хранилища подавленных воспоминаний травматических событий, которые непрерывно влияют на осознанные мысли и поведение. Научно доказанных фактов для подтверждения идеи существования бессознательного подавления недостаточно, однако достаточно данных о том, что сознательные мысли и поведение находятся под влиянием неосознаваемых воспоминаний и процессов.
