Менестрель запел голосом короля Драстэна:
Публика просто взревела от возмущения. Менестрель в ужасе прикрыл рот ладонью. Люди повскакали на ноги, начали размахивать руками, грозить певцу кулаками. Однако тот, судя по всему, не раз бывал в переделках и понял, что должен каким-то образом вновь овладеть аудиторией. Он наигрывал мелодию, пока публика немного не успокоилась, а потом, перекричав общий гам, проорал:
— Я пою только о том, что слышал, люди добрые! Но если это для вас так оскорбительно... — Он прервал игру и забросил лютню за спину.
Мэт не мог не восхититься тем, как изящно выкрутился из неловкой ситуации менестрель. Надо сказать, его маневр имел успех.
— Нет, нет! Пой дальше! — вскрикнули разом десять голосов.
Менестрель растерялся. Вид у него стал неуверенный.
— Даю пенни, чтобы ты спел до конца — крикнул один крестьянин, и у ног менестреля звякнула медная монетка.
— А я — серебряный пенни даю!
— А я — шиллинг!
На менестреля обрушился град монет. Немного овладев собой, он перебросил лютню на грудь и стал перебирать струны, дожидаясь тишины.
— Неплохо... — задумчиво протянул Мэт. — Теперь по всей стране менестрели будут распевать эту песню именно с такими куплетами и озолотятся.
— Есть несколько городов, где народ верен королеве, — заметил сэр Оризан.
— Ну, значит, там менестрели эту песню петь не будут. Забавно, а как бы звучали куплеты, если бы менестрель пел так, как собирался спеть?
Сержант Брок непонимающе уставился на Мэта.
— А почему вы решили, что он поет не так, как должен петь?
Мэт кивком указал на бохана. Сержант Брок посмотрел в ту сторону, увидел хобгоблина и застыл, не шевелясь.
Менестрель, не желая лишаться баснословного гонорара, наконец запел снова:
Слушатели встретили этот куплет приглушенными восклицаниями, но остались на своих местах. Менестрель всеми силами старался вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, будто именно эти самые слова он и намеревался пропеть Как только публика притихла, он продолжил балладу
Пропел менестрель голосом Петрониллы. Публика разразилась громкими вскриками.
— Весьма удобное объяснение того, почему лорд маршал пощадил Бриона, — поджав губы, проговорил Мэт. — Очень ловко закручено.
— Кто только мог придумать такую грязную ложь? — возмутился сэр Оризан.
— Да бохан, кто же еще, — буркнул сержант Брок и кивком указал на Бохи.
Сэр Оризан поискал и нашел взглядом хобгоблина, после чего взгляд его метнулся к менестрелю.
— Хотите сказать, что он поет устами менестреля?
— Нет, это ему не под силу, — нахмурился Мэт и вдруг не на шутку разволновался. — Сначала я думал, что он вкладывает мысли в голову менестреля, но... Следите внимательно за губами менестреля!
Его спутники уставились на него, решив, что их товарищ, видно, сбрендил, но, пожав плечами, устремили взгляды на менестреля. Тот запел следующий куплет.
— И правда, клянусь честью! — воскликнул сэр Оризан — Его губы произносят звуки, которых мы не слышим.
Мэт кивнул.
— Бохи заглушает слова, которые поет менестрель на самом деле.
— Так это Бохан произносит те слова, которые мы слышим, — высказал свою догадку сержант Брок.
— Может быть, — пожал плечами Мэт, однако он не был в этом так уж уверен. Он вырос в Америке, знал цену рекламе и обещаниям политиков и отлично понимал, что теперешний текст баллады как нельзя лучше отвечает целям короля Драстэна. Потому Мэт и гадал, сам ли бохан поет устами менестреля или кто- то другой пользуется хобгоблинскими способностями как каналом для подачи информации. Неожиданно воображение Мэта нарисовало яркую картину, и менестрель представился ему динамиком радиоприемника, принимающего сигналы откуда-то с далекого севера.
А менестрель все пел и пел:
Но кто же на самом деле «вел передачу»? Король Драстэн теперь в этом смысле котироваться не мог, поскольку содержание предпоследнего куплета слишком резко выдвигало принца Джона на позицию самого вероятного кандидата на престол. Принц Джон? Нет, Мэту с трудом верилось в то, что недоумок Джон был способен сочинить такую изящную балладу, и уж тем более вряд ли он смог бы магическим образом транслировать песню. Джон был принцем, он не был колдуном.
Менестрель же тем временем завел следующий куплет. Мэт самым внимательным образом вслушивался в слова, надеясь разгадать загадку.
После этих слов менестрель ударил по струнам и взял заключительный аккорд. В зале стало тихо-тихо. Никто не в силах был проронить ни слова — так всех напугала мысль о превращении одного из самых благородных рыцарей в стране в злодея и изменника.
Мэта эта мысль просто огорошила. Кто-то старался опорочить один из оплотов добродетели и благородства в Бретанглии. Тут попахивало колдовством с большой буквы, но кто же мог быть этим великим колдуном?
Тот человек, что выпрыгнул из окна.
Внезапно он снова вернулся в список подозреваемых, составленный Мэтом. Получалось, что, кто бы в этой игре ни проиграл, колдун оставался в выигрыше.
А в следующее мгновение толпа всколыхнулась единой мощной волной, и все, как один, люди кинулись
