— Нам сидеть у моря и ждать погоды нельзя. Сомнут нас, — сказал Старчак старшему лейтенанту Кабачевскому, когда смерклось. — Надо посылать ребят в Стрекаловр. С одной группой пойду я…
— Нет, Иван Георгиевич, — резко возразил Кабачевский. — Ты нужен здесь. А с разведчиками пойду я.
Село Стрекалово, о котором говорил капитан, расположено на Варшавском шоссе, между Изверей и Угрой. Сюда и отправились разведывательные группы.
В ночь на восьмое октября группа под командой старшины Васильева достигла окраины Стрекалова. В одном из домов десантники захватили трех офицеров и двух солдат. Немцы оказали сопротивление, пытались поднять тревогу.
— Ну, и пришлось, товарищ капитан… — оправдывался утром перед Старчаком Васильев, — пришлось заставить замолчать. Одного вот доставили. Жалко, простой пехотинец…
Пленный оказался не простым пехотинцем. Это был, как установил немного говоривший по-немецки Борис Петров, воспитанник гитлеровской диверсионной школы. Он высокомерно поглядывал на десантников, то и дело одергивая свою опрятную куртку зеленовато-серого сукна.
— Ну вот, оказывается, воспитанник воспитанника изловил, — заметил старшина Бедрин. Он знал, что Васильев вырос в детском доме. Васильев обиделся:
— Гад он, а не воспитанник!..
Пленного отправили на машине в Подольск, в штаб, на допрос.
Другая группа разведчиков, возглавляемая старшиной Иваном Корнеевым, обошла село Стрекалово с западной стороны. Парашютисты не только выяснили, где расположены танки и артиллерийские батареи, но и вступили на обратном пути в бой с большой вражеской группой. Корнеев, оставшийся вместе с напарником прикрывать отход товарищей, был тяжело ранен.
— Иди, — сказал он товарищу. — А я здесь останусь. Не бойся, живым не сдамся.
— Неправильно говоришь, старшина, — возразил Улмджи Эрдеев, тот самый, которого Иван Корнеев частенько защищал от шуток Мальшина. — Не имеешь права оставаться!..
И он, взвалив Корнеева на плечи, медленно потащил его по лесу к реке, туда, где были свои.
Эрдеев был невысок ростом, и длинные ноги Корнеева волочились по земле.
— Да ведь и тебя, Улмджи, тоже зацепило, — сказал старшина, заметив темное пятно на плече товарища.
— Так, задело немножко… А ты молчи, тебе вредно. Саша Кузьмина ругаться будет.
Трудно руководить боем, когда нет ни телефонов, ни радиостанций и приходится передавать приказания через связных. Но и в этих условиях Старчак четко направлял действия своего отряда.
Бедрин, Мальшин и другие посыльные не раз докладывали капитану, что такой-то офицер убит и его заменил старшина.
Старчак спрашивал:
— Держатся?
И неизменно слышал ответ:
— Держатся, товарищ капитан. Капитан Старчак, узнав, что старшина Корнеев тяжело ранен, подбежал к нему и велел десантникам быстрей доставить его в медпункт, а оттуда на машине в Подольск, в госпиталь.
Не успела Кузьмина перевязать Корнеева, как Демин принес еще одного раненого — Бажина. Видя, что девушка сбилась с ног, Демин сам сделал ему перевязку.
— Ну, оставайтесь, а я побегу к ребятам, — сказал Демин Кузьминой, управившись с делом. — До свидания, товарищ военфельдшер!
Разведывательной группе младшего лейтенанта Наумова сопутствовала редкая удача. Наумов, Белов, Лузгин и другие десантники, находясь в засаде у самой шоссейной дороги, подпустили вплотную два легковых штабных автомобиля, сопровождаемых бронемашинами. Из лимузинов вышли на дорогу поразмять затекшие ноги пять офицеров и генерал. Десантники открыли огонь из автоматов и бросили две связки гранат. Офицеры и генерал были убиты. С большим опозданием броневики открыли пулеметный огонь по кустам, откуда были брошены гранаты.
Парашютисты скрылись в лесу и через полчаса были на Извере.
— Об одном жалею, — говорил младший лейтенант, — портфели со штабными документами не захватили. Попробуй сунься, если пулеметы так и шпарят…
Одна из групп была послана Старчаком западнее Извери, в поселок Мятлево, стоящий на Варшавском шоссе. Туда пробрались немецкие автоматчики, решившие отрезать советским десантникам путь к отходу.
Неугомонный Демин вызвался пойти вместе с группой, которую тут же окрестили Мятлевской.
Когда парашютисты — их было восемь — вошли в поселок, немцы, засевшие на колокольне, обстреляли их из автоматов. Десантники открыли ответный огонь, но так ничего и не смогли поделать: пули отскакивали от тяжелых колоколов.
Группа разделилась на две части. Четверо, прячась за каменную ограду, побежали к церкви, остальные, взобравшись на крышу соседнего дома, завязали перестрелку с автоматчиками, отвлекая их внимание. Штурмовая группа взломала дверь и, ворвавшись на крутую винтовую лестницу, с боя беря каждую, ступеньку, устремилась вверх.
Пули, чиркая по штукатурке, крошили известь, и она засыпала парашютистов. В воздухе стояла густая белая пыль. В горле у Демина першило.
Надо было подниматься по косым, шатким ступеням.
Двое парашютистов были ранены осколками гранаты, но не покинули товарищей:
— Наверху перевязку сделаем…
Теперь, когда десантники стреляли снизу, пули то и дело попадали в зевы колоколов, и медь глухо отзывалась на каждое попадание.
— Ура! — закричал Демин, когда до последней площадки остался один лестничный марш.
— Ура! — подхватили его товарищи.
Через мгновение все было кончено. Демин и его друзья достигли верхней площадки. Немецкие автоматчики — их здесь было трое — были убиты. Один лежал в проеме стены, как бы еще прицеливаясь в парашютистов, засевших на крыше соседнего дома. Другой свесился головой со ступенек лестницы. Третий закрыл руками голову, будто защищался от удара…
Демин дернул — не удержался — за веревку, привязанную к языку колокола.
Бомм!.. Густой басовый звук поплыл над безлюдным Мятлевом, оповещая об успехе Демина и его друзей.
— «Кольчугинский завод», — прочитал Демин слова, выгравированные вязью на кромке колокола. — Вот где земляка встретить пришлось. — Он еще раз дернул за веревку: пусть капитан Старчак услышит, что все в порядке.
Десантники уже сбегали вниз, а над Мятлевом все еще стоял гул колокола, отлитого в Кольчугине.
Когда колокола стихли, галки уселись на кресты, и их грай долго был слышен парашютистам.
Небо заволокло тучами, стало темно, и по дороге, крышам, спинам забарабанил крупный дождь.
Проклиная непогоду, Демин и его друзья возвращались в отряд. В одной деревне они зашли в дом, чтобы переждать ливень.
Старчак, проезжая через деревню, услышал музыку. Она доносилась из раскрытого окна.
Капитан вбежал на крыльцо и распахнул дверь, держа высоко над головой гранату.
— Фу ты, черт! — выругался капитан, увидев Бедрина, Демина и Бурова, слушающих патефон.
— Нашли время! — упрекнул их Старчак.
— Мы недолго, — стал оправдываться Демин. — Жалко пружина лопнула: приходится пальцем вертеть диск… Хорошая музыка.
— Марш отсюда! — приказал капитан. — И чтобы все как есть осталось.
Он вспомнил чувство неловкости, какое испытал, зайдя в домик дорожного мастерами ему было
