Уже описывая жизнь в Сибири, она неожиданно расплакалась. И ведь неподдельные слёзы, ясно видно - горько человеку. Блин, как я это не люблю! Ну и зачем, интересно, мать нам всё рассказала? Я ей, конечно, очень сочувствую, но вот чем помочь, не представляю. Ладно, послушаем дальше. Вот только все молчали. И поглядывали на меня как-то искоса. Машка тихонько слёзы по щекам размазывает. Э-хе-хе, кому-то надо начинать.
- Мама, чем мы можем помочь?
Не надо на меня так смотреть, ой не надо!
- Скажи, сынок, тебе хорошо с охотниками?
- Да.
- Добыча-то большая, сытно ли живёшь?
- Едим сытно, ни в чём не нуждаемся.
- Ты сможешь позаботиться о себе и Машке?
- Да, смогу.
- Подожди, не спеши, подумай о всей дальнейшей жизни. Я…
- Мама, - я прервал её и взял за руку, - у нас всё хорошо, хватит сил и о вас позаботиться.
- Нет-нет, - она почти вырвала руку и стала копаться в принесённом бауле.
Я, не понимая, наблюдал за её действиями. А мать суетливо, но бережно развязывала какой-то узелок. На стол высыпались монеты, меди и серебра, наверно, поровну. Всё это придвинули мне.
- Вот Машке на приданое собирала.
Блин, в душе заворочалось что-то тяжёлое, а глаза защипало. Ну не хватало ещё здесь сопли распустить! И что делать? Ведь не поймёт, если попробую вернуть.
- Мама, почему с нами не хотите остаться? Здесь вам будет лучше.
- Нет, сынок.
Какая у неё странная улыбка - не печальная, не грустная. Я такую уже где-то видел. Точно… у Моны Лизы.
- С ним останусь, люблю я его.
- Бьёт ведь?
Мать тяжело вздохнула.
- Он сегодня мне в ноги упал, узнал, что ты Фёдора побил. Вы ведь как заноза ядовитая у него в сердце были. Просил ослобонить от этой ноши, рёк, пить боле не будет и руки на меня не поднимет. Вот я вещички собрала и пришла. Не жить вам с ним вместе. Ежли худо без меня, останусь, ежли нет, возвернусь. Муж он мне пред богом, - она перекрестилась.
Охо-хо, что-то слабо верится в изменение натуры отчима. Ну да ладно, мы пока рядом, приглядим. А он, значит, нас уже списал со своего баланса. Дааа… как-то тоскливо полная свобода к нам пришла. Всю принесённую мелочь я кучкой пододвинул к Машке.
- Сохрани. Купишь что-нибудь памятное к свадебному платью.
Сестрёнка махнула своими кудряшками и стала с серьёзной мордашкой заворачивать мелочь в свой платок. Слёзы забыты, глазки подсыхают, ну вот и хорошо.
- Софья Марковна, эээ… - дальше я решил продолжить на немецком и попросил 25 рублей мелкими купюрами.
Знахарка их быстро принесла и положила передо мной. Придвинув их к матери, я постарался объяснить свои действия:
- Мама, мы желаем тебе счастья, и, если там тебе будет плохо, ты всегда можешь прийти жить к нам. Тут небольшая часть наших денег, это твоя независимость от мужа. Не показывай их никому. А придёт чёрный день или помочь надо будет кому-нибудь, воспользуйся.
Опять она плачет. Чёёёрт! Вроде доброе дело сделал, а на душе так хреново, хоть волком вой. Моё мнение о матери Мишки и Машки сегодня сильно изменилось. И хоть я по-прежнему не хотел бы с ней жить, но теперь считал себя обязанным о ней заботиться.
Перед расставанием расспросил её, есть ли у нас с сестрёнкой какие-либо документы. На меня не оказалось, родственнички подсуетились. А на Машку нашлись. Их помогла спрятать экономка, они с матерью дружили. Дело в том, что мои бумаги как наследника хранились у поверенного по делам отца, он, гад, и сдал их родственникам за круглую сумму. У него же были бумаги матери как моего опекуна до наступления совершеннолетия. А сестрёнкины находились в доме, где мы жили, в кабинете отца.
Когда кодла наследничков к нам нагрянула, документов сестры не было найдено. Перед отправкой в деревню нас обыскали и все вещи проверили, но тоже ничего не нашли. И уже когда отъехали недалеко от дома, нас догнал сынишка экономки, он их и принёс.
Мать пошарила в своём бауле и извлекла потрёпанные листочки.
- Может, вы сможете как-то ими распорядиться.
После её ухода мы с Софой всё внимательно осмотрели. Всего две бумажки: выписка из церковной книги о крещении с указанием отца, а также заверенное нотариусом свидетельство о рождении с признанием отцовства. Но знахарка сказала, этого достаточно для присвоения дворянства, правда, только в Санкт-Петербурге, здесь вряд ли получится. Ну, уже кое-что. Машка от этой новости зависла, как от зеркальца. Ха, дворянка замороженная!
Дааа… всего месяц назад думал, до мексиканских страстей далеко… и вот те на!
Через пару дней к нам заявился ещё один визитёр - старший брательник порадовал своим присутствием. Вечерком присел я на скамеечку отдохнуть, и он идёт. Не удивлюсь, если ждал на опушке моего появления. Мысли сразу свернули на тропу войны. Ну, тут драться бессмысленно, такого и ломом не возьмёшь, поэтому поправил 'Лефоше' за пазухой и ножик в рукаве проверил, так, на всякий случай. Хоть и не думаю, чтоб он у Софьиного дома драку начал.
Вежливо поздоровался, даже руку пожал. Присел рядом, в глазах искорки веселья.
- Говорят ты, братко, отделился, семью завёл?
Ха… приколист! Слухи о моей женитьбе сильно преувеличены. Решил поддержать его тон.
- Да пора уже, братко, эт ты вот в женихах задержался.
Гнат весело рассмеялся.
- Не отгулял я ещё свово.
- А я думал, красавицы, себе равной, никак не найдёшь.
- Да красавицы-то есть, но глаз что-то ни на одной не останавливается. Вот если бы их всех сразу…
- Уууу… тебе на восток надо, заведёшь гарем.
- Нее… гарем я не потяну.
Мотнул он головой, посидел немного и спросил уже задумчиво:
- Фёдора за што побил?
- Да ему не понравилось, как я себя на торге в Устьянском вёл, вот и решил с приятелем проучить меня. Не получилось.
- То-то молчит, стервец. Хм… С приятелем, говоришь, - он задумчиво помотал головой. - Ничё, вправлю им мозги… Ты не серчай на него, дурак он.
- Да я знаю и не сержусь. Он-то как, ножичек на меня не точит?
Брат удивлённо на меня посмотрел.
- Ты худого-то не мысли, он хоть дурак, но не убивец. Кулаками помахать и младшого брата уму- разуму поучить - это одно. У нас в деревне таких много. Другое дело родную кровь со света сжить.
Затем он весело усмехнулся.
- Пару месяцев назад ему бока намяли: полез за тебя Ивану Струпню морду бить, а у того братьёв, знаш ведь, целый двор. Пришлось и мне руку приложить.
- Почему за меня?
- Дак неправ он был. Нечё тебе глаз подбивать было.
Ха, войнушки местного маштаба. Хотя… у деревенских раньше всегда так было: неважно, какие в семье отношения, за порогом дома тебе может помочь только родня и лишь во вторую очередь приятели. Вот и лупят всех, кто на братьев или сестёр рот раскрывает. А я напридумывал себе про Фёдора фигню разную, 'мистером зло' его сделал. Опять промашка, как и с козой. Надо было тогда при встрече как-то
