Охотился сегодня с лохматым напарником. Надо признать, мне понравилось: и мяса добыли раза в полтора больше, и чувствуешь себя как-то более защищённым. Псинка оказалась очень сообразительной. Бестолково не носится, мне не мешает, и нюх хороший.
Ближе к вечеру, занимаясь чисткой оружия, увидел подходящую к дому мать с братьями. Блин, чего они здесь забыли? В недоумении простоял до их подхода. Думал, объяснят, что происходит. Ага, не дождался: из-за спины сестрёнка выскочила и с криком 'Здравствуйте, гости дорогие! Пожалуйте в дом' увела пришедших. А я, как дурак, с отвисшей челюстью стоять остался.
Нее… надо завязывать с этими непонятками. Ополоснулся, прихорошился, и в землянку. Стол накрыт, народ стоит, на меня смотрит, так и хотелось спросить: 'А чё это вы тут делаете, аа…?' Но тут Машка подскакивает, вручает махонькую корзинку с ягодами и леденцом, повисает на шее и поздравляет с именинами. Ёёё…
Тут и остальные ринулись: мать пирог вручает, Гнат - корзинку с пирожками, Фёдор - туесок ещё с чем-то, Софа - здоровый рыбник. Ага, так вот чем рядом с печью в сарае пахло. Ну блин, конспираторы! А я - то как умудрился забыть? Хм… ну да… рысь, собака, куча впечатлений…
И началось веселье. Вокруг меня хоровод сплясали, спели до боли знакомую песенку: 'Как на Мишкины именины испекли мы каравай…'. Разломили этот каравай у меня над головой, осыпав гречневой кашей, и хором сказали:
- Чтобы на тебя так сыпалось злато и серебро!
Ооо, с этим пожеланием я полностью согласен! Потом болтали, песни пели. Меня уговорили повторить песенку про улыбку, а так как сестрёнка её тоже вызубрила, пели вдвоём. Но на этом она не успокоилась и упросила спеть ещё и 'Облака, белогривые лошадки'. Дёрнул меня чёрт порадовать ребёнка второй песенкой. Гости слушали нас с улыбками от уха до уха. В общем, хорошо отдохнули. Даже веселее получилось, чем на дне рождения. Жаль, правда, собаку так никто и не признал.
В субботу взял копчёного зайца и пошёл к деду Ходоку на расправу… ээээ… на обучение. Будет опять мучить богатым запасом незнакомых слов. По дороге что-то тоска накатила, в первый раз за всё время проживания здесь. Вспомнилась прошлая жизнь, а реалии местной как-то в чёрном свете представились. Мда… может, отсутствие унитаза с утра сказалось? Захотелось в цивилизованные условия попасть… эхх… 'принять ваанну, выпить чашечку коофэ'.
Блин, вот про кофе ты, Саша, зря вспомнил. Настроение ещё больше упало. Сколько раз уже клял себя за забывчивость в Канске! Охо-хо, в следующий раз хоть из-под земли, но достать надо, а то уже по ночам сниться начинает.
Так в похоронном настроении и причапал в деревню.
- Доброго здоровьичка, Елисей Кондратич. Как поживаете, всё ли в порядке?
Вот прикольно: все, кто деда хорошо знает, зовут 'Ходоком' - и за глаза, и в глаза. Только при чужих или для официальности вспоминают про имя - отчество. А попробуй я его так по-простецки назвать, даже не знаю, оторвут что или на какой острый и длинный предмет посадят. Когда у Софы об этом спросил, она лишь большие глаза сделала и сказала: 'Не вздумай!' Мда… не дорос, получается, ещё до 'высоких отношений'.
- Хех, глико, Вожа, ученичок пожаловат. А я уж баял те, запамятовала Софьюшка.
- Да нет. Мы об оказанной чести помним. Но сначала с домашними делами разбирались. Вы уж не взыщите, если не ко времени пришёл.
- Да заходь, не боись.
Эх, была слабая надежда, что обратно отправят.
- А пёс у тя откедава?
- Приблудился. Вот взял с собой, вдруг вы узнаете.
- Знам, знам. Золотничники с Усолья летом мимо шли, с ними был. Видать, в тайге сгинули, иначе один не бродил бы.
- А куда шли?
- Хех, разе хто скаже, куда за золотом идёт?
- И что ж теперь с ним делать?
- Да може у себя оставить, хороший пёс. Вот люди плохие были, дааа, а пёс хороший. Ну, айдате-ка полдничать.
- Благодарствую, Елисей Кондратич.
Ох, если долго с таким почтением болтать придётся, язык отвалится. И так-то Софа меня два дня гоняла, 'учила разговору со старшими', пока я свирепеть не начал. Эх, грехи наши тяжкие! А этот дедок и старше-то ненамного, но попробуй о таком заикнись. Ха, представляю картинку… мда…
Оооо… пироги с грибами - это объедение! Баба Вожа просто супермастер выпечки, вот бы Софе такой талант. Эхх… тут мне не свезло. Хм… интересные бывают выверты в местном говоре. Например, грибы называют губы, пирог с грибами - губник, а губы насмешливо называют брыла. Ха… а картошку вообще яблоками зовут, не видели тут настоящих яблок, не растут они здесь.
- Скусно?
- Ммду… мм… хусно, - смог я выдавить на Вожин вопрос. Они уже поели, а мне было никак не остановиться. Ну вкуснятина же!
- Губы хать не поганки Софьюшка брать научила?
- Угу…
- Те, что исть можно, знамо ведомы?
- Да их все есть можно.
И Вожа, и дед уставились на меня с неподдельным интересом. Блин, дёрнул чёрт анекдот двадцать первого века вспомнить!
- Эт как же?
- Нуу… есть можно все, но некоторые всего один раз.
Шутка из будущего доходила до них долго, но всё же её оценили.
- Хех, славный паскоружник у Софьюшки объявился. Надоть, потому к нам и не кажет.
Тут я узнал, что Софа прошлую зиму здесь провела, а по весне опять в землянку вернулась. Это получается, появление меня с Машкой отвлёкло её от перехода на зимнюю квартиру? Хм… ну или приставания Ходока достали… Ха… не… это он на стороне петухом ходит, а дома всё вокруг своей бабули крутится и других не видит.
После сытного обеда вышли с ним во двор на скамеечке посидеть, о ружьях поболтать. Моё осмотрели и вынесли вердикт - 'детская игрушка'.
- Эээ… не знат наши прадеды фистонных ружей, да зверя бивали поболе нашего. И нам того не надоть. Ты зачем эта ружо-то надрат?
- ?????
- Блястит. Зверь сляпой, думашш?
Блин, да где оно блестит-то? Обычное матовое железо. Ну, чуть протёр маслом от ржавчины. И тут на свет торжественно вынесли ружьё, 'како надат'. Мама родная, кто ж над ним так поизгалялся?! Наверно, насквозь ржавое. Какие-то палочки верёвками прикручены. Мне торжественно вручили это чудо каменного века, чтоб я смог восхититься мастерством кузнецов прошлого. Ага, издевались-издевались над ним, а оно всё ещё стреляет.
Тяжеленное, калибр где-то десятый, ствол гранёный. Ржавчина оказалась лишь снаружи, а внутри всё хорошенько надраено и смазано. Привязанные деревяшки - это спусковая скоба, получается. Офигеть!
- Ружо со ржой должно быти, так оно тя зверю сверком не выдаст.
Ну да… у меня и так не сверкает, а чуть попозже я его белой тканью обмотаю, вообще незаметно станет.
- Домой придёшш, мокрой тряпицей ствол-то оберни-ка и на ночь оставь. И так несколько дён.
Ага, счас… разбегусь только. Если у него все советы такие, мне здесь делать нечего.
Потом дед в лес повёл: ему захотелось взглянуть, как я стреляю. Ржавое чудо и ещё какие-то палки он прихватил с собой. За околицей постоял, поводил носом и, что-то для себя решив, махнул мне рукой.
- Айдате-ка. Допреж до катушки дойтить надоть. (Пойдём. Сперва до ледяной горки дойти надо)
