– выражаясь бюрократически – сократить себе путь. Но когда вы пытаетесь реконструировать республику, столь сильно пострадавшую в ходе двух войн, то самое важное – достичь результатов как можно скорее, чтобы сделать жизнь бедных граждан по возможности сносной». Кризис не должен серьезно замедлить этот процесс: если бюджетные фонды на реконструкцию, конечно же, уменьшатся, то это в значительной степени будет компенсировано разрешением – которое стало возможным после отмены КТО и уже дано Рамзану – преобразовать грозненский аэропорт в международный. Помимо прямых рейсов Грозный – Мекка [22] это открывает самые разнообразные возможности. Начальником таможенной службы аэропорта, кажется, будет русский; несомненно, это место будет стоить дорого, и Рамзан не будет на него жаловаться. Как однажды сказала Наталья Эстемирова, которая, конечно, не отрицала размаха материальных успехов Кадырова: «Экономические приобретения находятся в обратной пропорции к моральному выигрышу».
Возвращение вытесненных
[23]
Если российская власть пренебрегает и коррумпированностью чеченского режима, и его злоупотреблениями, то существует один аспект политики Рамзана, который до сих пор ее сильно беспокоит: массовая кооптация бывших боевиков. Тем не менее это один из столпов «чеченизации» с первого же дня ее проведения; Кадыров-отец был избран отчасти как раз из-за способности убеждать прежних товарищей по оружию к переходу на его сторону. В последнее время его сын только и делал, что продолжал эту политику, причем с переменным успехом. Теперь не проходит и месяца без того, чтобы какая-нибудь известная фигура не перешла на его сторону или не вернулась в отчий дом. Прошлым летом я встретил Рамзана Ампукаева, лидера чеченской диаспоры в Бельгии, на Биржевой площади в Брюсселе; в марте 2005-го он скандировал антироссийские лозунги на большой манифестации в связи с гибелью Аслана Масхадова, президента – сторонника независимости, избранного демократическим путем после окончания первой войны и в конечном итоге убитого федералами; теперь, несмотря на то что Ампукаев по-прежнему живет в Бельгии, он выполняет там функции представителя Рамзана и убеждает других возвратиться на родину. То же самое можно сказать и об Умаре Хамбиеве, бывшем ичкерийском министре здравоохранения и представителе Масхадова в Европе; об исламисте Бухари Бараеве, брате знаменитого похитителя людей и отце Мовсара Бараева, командира группы, захватившей в заложники 800 зрителей [24] мюзикла «Норд- Ост» в Москве в 2002-м; о Бар-Али Тезиеве, бывшем муфтии и председателе Верховного шариатского суда, который в 2000 году стал беженцем в Австрии, и о многих других. Даже Ахмед Закаев, один из последних остающихся в живых вождей старой националистической иерархии и наиболее известная фигура «правительства Ичкерии в изгнании», все более откровенно флиртует с Кадыровым. Рамзан придает особое значение этому вопросу возвращения диаспоры; это одна из главных задач его министра внешних сношений, печати и информации, молодого Шамсаила Саралиева, который руководит телевизионным спутниковым каналом, вещающим по-чеченски 24 часа в сутки на диаспору; руководит он и веб-сайтом Chechnya Today, по которому каждый день можно смотреть новости грозненского телевидения. Сам Рамзан регулярно организует продолжительные телепередачи, где выступает перед сторонниками независимости, используя странную смесь публичного унижения, пропаганды успехов своего режима, поощрения «заблудших» к возвращению и проклятий в адрес непримиримых. Но президент также знает, что для того, чтобы чего-нибудь добиться, необходим индивидуальный подход, и он развернул прямо-таки политическую деятельность по установлению разнообразных контактов с диаспорой; часто он вызывает изгнанников по одному и посылает их к их прежним товарищам ради дискуссий. Например, в первые месяцы этого года Шаа Турлаев, бывший командир президентской гвардии Аслана Масхадова, отправился в большое турне по Европе, чтобы попытаться уговорить нескольких важных деятелей к возвращению. Шаа – характерная фигура в том, что касается двусмысленности отношений Рамзана с бывшими повстанцами. Его описывают как человека очень скрытного и молчаливого, который боролся с русскими с 1991 года; после избрания Масхадова чеченским президентом в 1997-м Шаа стал одной из его ближайших опор. После падения Грозного в начале февраля 2000-го Турлаев продолжал сражаться в горах на стороне Масхадова. Но полученное в 2002 году ранение в ногу – несмотря на лечение – в конце концов вызвало гангрену; а в 2004 -м его бойцы вместо того, чтобы дать ему умереть (как желал он), привели его в некое селение, где он сдался Кадырову-отцу. В июне 2004 года Рамзан в Центорое представил его знаменитой русской журналистке Анне Политковской, которая – в очень важной для того времени статье – писала, что она не может понять, взят ли Шаа в заложники или же действительно встал на сторону Рамзана: Кадыров не позволял Шаа в ее присутствии говорить по-русски, и у Политковской сложилось впечатление, что перевод его ответов искажал их; Шаа напрямую ответил лишь на один вопрос журналистки: «Когда было самое счастливое время в вашей жизни?» – «Такого не было». Но, согласно мнению одного бывшего соратника Масхадова, которому Шаа недавно нанес визит в ходе своего европейского турне, последний всегда сохранял хорошие отношения с Рамзаном. В промежутке между двумя войнами Масхадов часто встречался с Кадыровым-отцом, и во время их переговоров телохранителям приходилось очень долго их дожидаться; в результате между приближенными Масхадова и приближенными Кадырова сложились крайне сложные отношения, которые, однако, сохранились, несмотря на годы конфликта между противоположными лагерями.
За несколько месяцев до того, как в очередной раз приехать в Чечню, я, воспользовавшись случаем, поговорил по телефону в Лондоне с Умаром, которого я знал на протяжении многих лет и который был заместителем Шаа. Умар в августе, в свою очередь, вернулся в Чечню, хотя поначалу из осторожности оставил свою семью в Лондоне, пока «ощупывал почву» на родине. И теперь, приехав из Англии, где он встретился с семьей, он сказал мне, чтобы я звонил ему, когда буду в Грозном, и предлагал мне помощь. «Ты уверен, что я смогу там с тобой открыто контактировать? Не возникнут ли у тебя от этого проблемы?» – «Какие проблемы? Звони, звони, пойдем чаю попьем». Приехав в Грозный, я довольно быстро условился о свидании с ним, а он посадил меня на каком-то углу улицы в новенькую черную «Тойоту-Камри», отделанную деревом внутри и с сиденьями из свежей кожи; водителем в ней был маленький коренастый ламро, с бородой и в тюбетейке. «Он твой родственник?» – спросил я Умара, а тот расхохотался: «Лучше, чем родственник! Он из гвардии Масхадова». В ходе нашего разговора становилось ясным, что вся президентская гвардия Масхадова так или иначе служит Рамзану; Умар, само собой разумеется, по-прежнему в близких отношениях с Шаа, но представить его он мне все-таки отказался: «Шаа – он не такой. Он не дает интервью, он не разговаривает с журналистами. Может быть, разве что чаю выпить, посмотрим». Погрузневший Умар выглядел расслабленным, счастливым и вел себя непринужденно. В Лондоне я видел его всего несколько раз, и я помню человека подавленного и угнетенного, он с трудом переносил изгнание; теперь он полон доверия к настоящему и будущему, возникает впечатление, что он обрел свое место на земле. Умар со своим шофером ведут меня в кафе на открытом воздухе на площади около «трех дураков»; когда он, приложив усилия, вылезает из машины, я замечаю, что на поясе у него пистолет. «Ну что, ты занимаешься бизнесом?» – спрашиваю я его, когда мы заказываем чай (об этом он говорил мне по телефону из Лондона). – «Какой бизнес? – Он смеется. – Я чиновник». – «На какой должности?» Умар вновь хохочет: «Я помощник президента». – «Все. Понял». Рамзана он считает самым большим благом для Чечни: «Молодец, супер. Посмотри вокруг. Здесь мы контролируем все, мы у себя дома. Конечно, здесь российские законы, но здесь и шариат [25] , и мы его применяем. У нас собственные законы. Все хорошо». Перед тем как вернуться, продолжает Умар, ему было страшно: «Единственная информация, которая попадала к нам, доставалась от Удугова [пропагандист-исламист, возглавляющий веб-сайт “Кавказ-Центр”]. Но ты видишь, как все на самом деле», – заключает Умар, показывая широким жестом на окружающие нас новостройки, на автомобили, на свою «Камри». Конечно, глядя отсюда, видишь как бы аргументы в пользу идеи возвращения. Как
