— Я имею ввиду офицера, что руководил всеми мероприятиями. Кто он?… — продолжил Главком, глядя на комфлота.
— Да, да! Хороший, расторопный офицер! — поддержал его Министр Обороны.
— Командир ПКЗ. Капитан 3 ранга Боженко… — пришлось доложить комдиву.
— Вот, вот! Запишите ему мою личную благодарность и подумайте, как его дальше использовать в плане службы… — высказал свое мнение Главком.
Боженко еще не догадывался, что сауной он «накрыл» намерения комдива первым же «залпом» на поражение.
— Ох, е, твою маму! Хорошо, что я еще не успел подсунуть бумаги на его увольнение. Был бы мне п…дец полный!… — вспотел от собственной мысли комдив.
Через час высокие гости уехали-улетели.
Менялись Министры Обороны, сменился и Главком. Командиры стратегических ракетоносцев так и не увидели персональных УАЗиков. Адмиральское звание командиров, присваивалось только в результате «подковерных» решений партийно-кадровых органов и совершенно независимо от «боевой» деятельности командира. Сменилось два комдива. Звезданутые одной адмиральской звездой, пошли выше за следующими. Новый комдив, капраз, мечтающий об адмиральстве, предпринял попытку «взяться» за Боженко, ибо тот уже успел лишить ПКЗ последних звезд отеля. Даже советские энциклопедии тех времен не знали паскудного империалистического понятия «бартер», а Боженко «купался» в нем, как рыба в воде. Первая же попытка нового комдива приструнить Боженко, была сведена им на нет благодаря подсказке знающих людей. Боженко — «достойнейший» офицер, заслуживающий особого внимания со стороны командования. По оценке Верховного Главнокомандования! И не какому-то комдиву переиначивать оценку. Боженко чувствовал себя неприкасаемым и совершенно «незалежным», языком «рідної мови».
А тут еще в базу подводников вернулся брат-близнец, Бороденко. Весь звезданутый и молчаливо- мудрый. Нигде не высовывался со своими речами-призывами. Не выступал с критикой и не демонстрировал неподкупной большевистской суровости. На любые предложения и вопросы начальников и подчиненных реагировал неизменным:
— Это надо осмыслить… И все.
Год-два он что-то обдумывал и осмысливал в своем кабинете, украшая его своей тучной, раздобревшей фигурой со Звездой Героя. И… перемещался в следующий кабинет. В более благоустроенный, в более высокий.
Военторговские спецы, знавшие «связку» Боженко — Бороденко по их определенному пристрастию к «призовому фонду», величали друзей неприхотливо — «алкаши-призеры. Оставшись один, Боженко лишился не только доступа к призовому фонду, но и клички. А впереди Бороденко, с подачи флотских острословов, бежала кликуха: «Мудрец х…в». Правда, политотдельцы предпочитали серьезные партийные псевдонимы. Просто «Мудрец» звучало скромно и безопасно. Кликуху с довеском использовала в своем жаргоне строевая шпана.
Когда штабная палуба ПКЗ стала подвергаться ночным ревизиям боженковской команды на предмет бартерной продукции, новый комдив перенес свой штаб в береговое здание. На ПКЗ разместились два экипажа подводных лодок. Теперь она вполне подходила для них. Боженко дослужился до пенсии. По протекции Бороденко ( Мудреца-х…ва), устроился в администрацию какого-то московско-волжского пароходства. Консультантом по организации деловито-отдохновенных малых круизов сановитых пассажиров. Говорят, там он весьма преуспел и сохранил свой титул «достойнейшего» до завершения перестройки.
После вхождения страны в капитализм следы Боженко потерялись, как в тумане.
ПДК
ПДК — пожарно-дезактивационный катер. Непременный участник погрузочно-разгрузочных работ торпедного и ракетного оружия. Вдруг что-то из этих железняк грохнется на причал и взорвется?! ПДК — тут, как тут. Водяной завесой мигом локализует всякую беду — пожар или термоядерный взрыв. Погрузка- выгрузка оружия с ЯБП — стратегическая операция. Кораблей-носителей ЯБП тьма-тьмущая, постоянно кто-то что-то выгружает-загружает, а ПДК — один. Так что он к стационарному причалу как бы прикипел. Электропитание с берега обеспечивало запуск его многочисленных насосов в любое время дня и ночи. ПДК давно торчал у причала и основательно подзабыл, как приятно своим форштевнем-грудью вспарывать морскую волну. Стал подозревать себя в дряхлости и ненужности, как вдруг все изменилось. Оказывается, его «стратегической» мощью управляли какие-то «врио» и «ио», а тут вдруг появился командир — целый лейтенант флота и два матроса-моториста. ПДК вздрогнул и преобразился. Все свободное от обеспечения стратегических операций время он красился и чистился. И вот, наконец-то, флотский макияж завершился длительным дефиле по бухте с гейзерами водяных завес и струй. ПДК сиял от счастья! Он еще молод, силен и хорош собою!! Он влюбился в своего командира и готов был броситься с ним в любой пожар! Жизнь, флотская, налаживалась. ПДК был доволен, а вот командир — не очень.
В командование ПДК вступил Володя Друшлаг. Дважды бывший старший лейтенант, а ныне снова лейтенант флота, командир группы подготовки и старта ракет атомного подводного крейсера. Теперь уже — бывший. Белокурая бестия (ББ). ББ ждал присвоения звания капитан-лейтенанта, когда на столе у замули крейсера объявились две жалобы «прекрасных советских женщин» (так утверждал замуля-замполит), подло отвергнутых ББ в качестве его жен. О безукоризненной моральной чистоте женщин не утверждало, а просто кричало, третье письмо — от имени и за подписью начальника вечернего университета марксизма- ленинизма. На бланке и с печатью. Такое официальное письмо — истина в последней инстанции. Это были последствия двухнедельной доковой стоянки в Пала-губе, прозванной моряками Половой щелью. Не только за чрезвычайно узкий вход в Пала-губу, соседствующую со знаменитой Екатерининской гаванью, разместившей на своих берегах город Александросвск-Полярный, но и наличием не менее любвеобильных, чем Екатерина II, дам. Пусть и советских. Свято место пусто не бывает, когда мужья годами стращают и вытесняют 6-й американский флот из Средиземноморья — «исконно русских зон влияния». Подводник, пусть и залетный, славен своей ненасытностью, только отогрей его душу. ББ шустро отогрелся и демонстрировал свою удаль мужицкую по двум адресам, не подавая вида, что он в курсе пикантности ситуации. Они молчали, а он и не допытывался. Обе разведенки, но с решительными намерениями на очередных мужей. А вот это не входило в планы убежденного холостяка. Поэтому он учтиво, но без обещаний к дальнейшим встречам, откланялся по обоим адресам и вместе с подлодкой ретировался в свою базу.
Вскоре подлодка ушла в многомесячный поход. Благополучно вернулась. Замполит, передав в политотдел полтонны боевых листов в качестве документального подтверждения своего геройско- изнурительного партийного влияния на массы в походе, не передохнув, приступил к партийному реагированию на письма заявителей и общественности. Собрал партийную ячейку.
— Женись!!! — требовал замполит на партячейке.
— На ком?! — вопрошал ББ.
— На ком угодно! Но женись! Ограничимся партийным взысканием… — настаивал радетель морального кодекса строителей коммунизма.
— Не хочу и не буду! У меня раздвоение личности. Переспать — с той или другой, с превеликим удовольствием. Но жениться?! Ни в жисть!!! — категорически отверг ББ вариант высокопартийного подхода, к урегулированию конфликта.
Карающий меч партийного правосудия в твердых руках замполита грозил отсечением головы. То есть исключением владельца головы из монолитных партийных рядов. Партийная ячейка, вникая в суть вопроса, долго ржала, но замулю не поддержала.
Вышестоящая ячейка «руководящей и направляющей», обвинив корабельную в политической близорукости, очистила ее ряды от «морального разложенца», а заодно и порадела по части очищения
