сил войти внутрь. Тогда она взяла на стоянке свою машину, отправилась домой и, позвонив дежурному, сказалась больной.
— У тебя ужасный голос, — сказал дежурный. — Что с тобой?
— Может быть… вирус. Завтра буду здорова.
Она пошла в ванную, чтобы переодеться, и впервые заметила на своей блузке кровь. Кровь Картера.
У вора был всего лишь гаечный ключ, а если бы у него был пистолет? О господи, что, если бы Картера убили?
От этой мысли у нее подкосились ноги, тошнота вернулась, и она бросилась в туалет. Потом она сидела, прислонившись к ванне, и старалась справиться с дрожью. Она ненавидела себя за этот страх, ненавидела, что так беспокоится о человеке, который постоянно подвергает свою жизнь опасности.
Она понимала, что сегодняшнее происшествие еще мелочь. Но ведь он постоянно в опасности, в него могут стрелять, его могут убить. Она сжалась, дрожа. И сделать с этим ничего нельзя. Нет, Джоуни не желала себе таких испытаний на всю оставшуюся жизнь.
Надо благодарить судьбу за то, что это случилось сейчас, прежде чем ее мечты о славном, романтичном парне не возобладали над здравым смыслом. Ей хватило ума очнуться сейчас, пока она не совершила глупость и не влюбилась в него.
Голова Картера была разбита гаечным ключом вора, а его гордость страдала от собственной глупости, заставившей его оставить дома пистолет только для того, чтобы не тревожить Джоуни. Ему повезло, что у негодяя не было с собой оружия.
Но больше всего у него болело сердце при мысли, что вчера он упустил Джоуни. Он несколько раз звонил ей, но она не отвечала на звонки. Очевидно, вчерашняя сцена напугала ее. Ему необходимо было объяснить, что обычно все конфликты с правонарушителями разрешаются без применения оружия. Он мог по пальцам сосчитать, сколько раз он вынимал пистолет, а еще меньше, сколько раз стрелял из него.
Он поднялся к ее квартире и постучал в дверь. Нет ответа. Но он знал, что она отпросилась на вчера и на сегодня, сказавшись больной, и ее машина на стоянке. Значит, она прячется.
Он снова постучал.
— Ну же, Джоуни. Я знаю, что вы дома. Если вы мне не ответите, я буду стоять и стучать, пока соседи не начнут жаловаться.
— Уходите.
— Нет.
Джоуни говорили, что он упрям, — и она убедится, насколько упрям.
— Я не хочу говорить с вами.
— Это ничего не решает. Мы должны все выяснить. Не забудьте, что в пятницу вечером мы обедаем с вашей семьей.
— Я скажу Джи Пи, что вы больны.
— Ну и чего вы этим добьетесь? Она пошлет вас ко мне с кастрюлей куриного бульона. Ваша бабушка считает меня человеком, которого не так-то легко может отвергнуть женщина.
— Я позвоню вам позже.
— Нет, нам надо поговорить сейчас. — Он прислонился к двери и понизил голос. — Пожалуйста, Джоуни. Не заставляйте меня нервничать, у меня разболелась голова.
Это сработало. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, но цепочку Джоуни не сняла.
— Что с вашей головой? — поинтересовалась она.
— Четыре шва. Хотите посмотреть?
Он наклонил голову.
Она отвернулась.
— Я рада, что вы в порядке.
— Пожалуйста, можно мне войти? — Он протянул руку назад, достал корзину и поставил на перила. — Я вам кое-что принес.
Она сделала большие глаза.
— Апельсины?
Он посмотрел на обернутую целлофаном корзину с фруктами.
— Они напомнят вам обо мне.
Она опустила цепочку, сделала шаг назад и открыла дверь.
— Проходите.
Квартира Джоуни соответствовала характеру хозяйки: никаких аляповатых выкрутасов, но присутствие женщины неоспоримо.
— Спасибо за апельсины.
Джоуни поставила корзину с фруктами на стойку, отделявшую кухню от комнат. На девушке были розовая футболка и шорты. Картер заметил, что она не носит лифчика. Она была босиком, волосы распущены по плечам.
— Что случилось после того, как я уехала? — спросила она.
— Негодяя, который меня ударил, отволокли в тюрьму. Послужной список длинный. Но не думайте, что каждый день кто-то вламывается в машину средь бела дня, перед рестораном, на виду у изумленной публики.
Она прислонилась к косяку с совершенно невозмутимым видом.
— Если бы там не было вас, он бы уехал. И женщину увез бы с собой.
Картер подошел ближе.
— С ее стороны было не слишком умно нападать на человека вдвое выше ее.
— А вы?
Она показала на его голову.
Он коснулся пальцем полоски пластыря.
— С моей стороны тоже было не слишком умно безоружным бросаться на этого парня, не подумав, что у него может быть пистолет.
Она скрестила руки на груди.
— А пистолет вы оставили дома из-за меня. — Она покачала головой. — Пожалуйста, не оказывайте мне больше таких любезностей.
— Не буду. — Он испытующе оглядел ее. — По-моему, самая большая ошибка, которую я совершил вчера, заключалась в том, что я недооценил вас. Вы умная женщина, умеющая отличить человека от его дела.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что я человек, работающий полицейским. Но это не единственное мое отличие. С оружием или нет, я остаюсь Картером Салливаном, человеком с такими же мыслями и чувствами, как и у любого другого.
Мыслями и чувствами о ней.
Джоуни отвернулась.
— Не каждый человек бросается спасать женщину, как это сделали вы вчера. То есть, если считать Тессу, вы спасли уже двоих. — Она чувствовала себя такой несчастной, какой не чувствовала никогда. — Вы должны составить послужной список.
Он нахмурился.
— Ничего героического в своей работе я не нахожу.
Она посмотрела прямо на него впервые с тех пор, как он появился в дверях. Посмотрела мрачно и гневно.
— А я вам говорю, что вы герой. Даже для того, чтобы пойти на эту работу, надо иметь менталитет супергероя.
— Знаете, то же самое можно сказать и о вас.
Она заморгала.
— Что вы имеете в виду?
