ей на талию и прижал еще теснее. Она прижалась к нему и положила руки ему на спину, впившись в нее пальцами.
Где-то недалеко хлопнула дверца машины, и они вспомнили, что находятся в общественном месте. Картер неохотно отодвинулся и перевел дыхание.
Джоуни прислонилась к машине — глаза подернуты пеленой, губы распухли и слегка раздвинуты, волосы растрепаны. Теперь она действительно походила на женщину, которой нужен мужчина. Он сжал кулаки, надеясь, что она не увидит, как у него трясутся руки.
Наконец она выпрямилась, пригладила руками волосы и разгладила платье.
— Я… я лучше пойду.
Она повернулась и совершенно безуспешно попыталась открыть дверцу.
Он взял у нее из рук ключи, открыл дверцу и вставил ключ в зажигание.
— Может быть, вы посидите минутку, прежде чем ехать домой? — спросил он.
Она села на водительское сиденье и помотала головой.
— Нет, со мной все в порядке.
Ему хотелось, чтобы она посмотрела на него, и он положил руку ей на плечо.
— Послушайте, я не думал, что дело зайдет так далеко. Но… может быть, в конце концов, мы не такая уж плохая пара.
— Не думаю, что стоит видеть в этом больше, чем есть на самом деле, мистер Салливан. — Она повернула ключ и завела мотор. — Я, в отличие от вас, не верю в судьбу.
Она хлопнула дверцей, и ему пришлось отскочить. Она рванула со стоянки, нарушив не менее полдюжины правил уличного движения. Картер ухмыльнулся: взрывная барышня. Но он с удовольствием докажет ей, как она ошибается относительно судьбы. И относительно них.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующее утро Джоуни проснулась, думая о Картере. Ее еще никто и никогда так не сводил с ума. Взять хотя бы то, что он заплатил за обед. Хрупкое мужское самолюбие — ха. Он хрупок так же, как бетонная стена.
И этот поцелуй — этот невероятный, возбуждающий поцелуй. Один из лучших поцелуев, которые она получала в жизни. Может быть, лучший. Этот поцелуй зажег каждый нерв ее тела, словно фейерверк Четвертого июля.
Но это к делу не относится. Любая женщина испытывала бы физическое влечение к такому мужчине, как Картер. А она не дура, чтобы связываться с ним. В конце концов, он же полицейский — человек, привыкший представлять власть, способный каждый день оставлять дома жену и детей, отправляясь на очередное опасное задание.
Так что же все-таки делать с Джи Пи и ее планами удачно выдать внучку замуж? Джоуни мучительно пыталась решить эту дилемму, поглощая овсяную кашу и заворачивая завтрак. К тому времени, когда пришла на работу, она уже знала: реальный выход у нее только один.
Она нашла в телефонной книге номер полицейского управления Сан-Антонио и попросила офицера Картера Салливана. Оператор соединил ее с дежурным сержантом.
— Офицера Салливана нет на месте, — сказал ей сержант. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Нет, а можно… оставить ему сообщение?
— Я могу связать вас с ним по звуковой почте. Вы его дочь?
— Нет, что вы.
— Так, хорошо. Соединяю.
Дочь? У нее перехватило дыхание. У Картера есть дети? О чем еще он не рассказал вчера вечером? Бывшая жена… или несколько? Конечно, они не слишком откровенничали о своем прошлом, но о таком важном моменте, как дети, мужчина не упомянуть не мог…
— Звуковая почта офицера Картера Салливана. Оставьте сообщение…
— Картер, это Джоуни Монтгомери, — запинаясь, произнесла она. — Позвоните мне.
Она назвала номер своего телефона.
Она вернулась на свой сестринский пост и попыталась сосредоточиться на работе, но мысль о Картере не давала покоя.
— Джоуни, тут один человек хочет тебя видеть, — сказала ей медсестра.
Она оторвала взгляд от историй болезни и увидела широкоплечего человека в голубой форме полиции Сан-Антонио. В ее голове что-то щелкнуло, и она почувствовала, как кровь заливает ей лицо.
— Вот уж не предполагал, что вы так легко краснеете.
Картер широко улыбнулся и подошел к сестринскому посту.
— Это всего лишь непроизвольная физическая реакция. — Она начала выравнивать пачку историй болезни, которая вовсе в этом не нуждалась. — Как икота или потные ладони.
— Гмм. Впрочем, это более привлекательно. Особенно у вас.
Его взгляд словно обдавал ее кожу каким-то теплом. Подняв голову, она увидела, что он смотрит на нее с улыбкой, от которой и монахиня усомнилась бы в правильности избранного пути.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Вы забыли мне сказать, как с вами связаться. Потом я вспомнил, что вы работаете в «Санта Роза». Я надеялся, вы на месте, и мне повезло.
— А я только что оставила вам сообщение.
Его улыбка стала шире.
— Значит, вы решились?
Ей очень хотелось отказаться, но она не могла придумать, как угомонить Джи Пи. А на поиски другого мужчины, который бы убедил ее бабушку собрать чемоданы и как можно скорее покинуть Техас, уже не осталось времени.
— Мы заключили соглашение. Я, со своей стороны, обязуюсь выполнять его условия.
В конце концов, так ли уж трудно выдержать одно свидание с ним?
— Я заехал, чтобы выяснить, каков план на сегодняшний вечер. Нам же надо тщательно подготовить нашу историю до великого события.
— Ну, что касается истории… — Она вышла из-за стойки. — Пойдемте на минутку в комнату отдыха и поговорим.
В крошечной комнатенке в конце коридора места хватало только для стола, двух стульев, холодильника, тележки с микроволновой печью, кофеварки, коробочек с крекерами, банок кофе и кувшинов с пакетиками чая. На столе стояла полупустая миска пончиков.
Джоуни закрыла дверь и повернулась к нему лицом.
— Почему вы вчера не сказали, что у вас есть дети?
Улыбка исчезла с его лица.
— Что за черт? — Он с искренним удивлением глядел на нее. — Нет у меня никаких детей. С чего вы взяли?
Она ухватилась за спинку складного стула.
— Когда я позвонила в управление, человек, который ответил, спросил, не ваша ли я дочь.
Он рассмеялся. Она еще крепче сжала стул.
— Что в этом смешного?
Картер покачал головой.
— Он говорил не о моих детях.
— А о ком же он говорил?
Он засунул руки в карманы.
— В том районе, который я контролирую, много уличных детей. Бродяжек. Я знакомлюсь с ними… и предлагаю обращаться ко мне, если им что-нибудь понадобится.
— Уличные дети. — В душе у нее что-то повернулось. — Это… это очень мило с вашей стороны.
