«Ух ты, Варя! Это же Барбара».
Еще раз внимательно осмотрел конверт — советский, штемпель московского отделения связи, все ловко, не подкопаешься.
Как-то вечером только добрался с очередной группой советских туристов из Копенгагена в Стокгольм и разместил группу, как к нему подошел менеджер отеля:
— Господин Марков, вчера из магазина «Sven-ska-Electronica» доставили ваши покупки. Когда принести их к вам в номер?
Саша все понял — это Барбара.
— А может это все полежать у вас несколько дней? А то мне хранить негде, — попросил он.
— Когда скажете, тогда и доставим, — ответил менеджер.
В субботу, отправив очередную группу, получил наконец две коробки и чеки на свое имя. Покупатель он — Марков Александр. В одной из коробок магнитофон «Revox», в другой — усилитель «Marantz» мощностью 2 х 25 Вт, в той же коробке небольшие колонки фирмы JBL.
— Однако! — только и сказал Марков.
Все было очень компактно упаковано и можно было отправлять самолетом — не разобьется. Саша убрал коробки в шкаф. Распаковывал все это он уже в Москве, куда долетел рейсом SAS, скандинавской авиакомпании, — подарок от «Фольке-туриста».
С головой погрузившись в московскую жизнь, Марков обратил внимание на явление «кабак», побывал в нескольких ресторанах. Играли здорово, музыканты были из хороших московских групп. В кабаке можно больше зарабатывать, чем на эстраде, мотаясь с гастролями по городам Советского Союза.
Саша Марков в 1974 году уже работал в Министерстве высшего образования СССР, в протокольном отделе Управления внешних сношений.
Как-то в мае, после праздников, в центре заглянул на Неглинную в музыкальный магазин и в дверях столкнулся с Витьком. Тот сильно удивился:
— Санек? Ты ли это? Тебя уже выпустили?
— Откуда? — ошарашено спросил Марков.
— Ну тебя же вместе со Шписом взяли. Да тебя долго и не было.
Марков достал удостоверение, раскрыл его и показал Витьку — «Министерство высшего образования СССР». Тот прочел.
— Что, настоящее?
— А что, похоже на «липу»? — спросил Марков.
— Да вроде настоящее, — как-то неуверенно ответил Витек. — А где ты тогда пропадал? — спросил он Маркова.
— В Швеции работал, в Дании.
— Ха-ха, — рассмеялся Витек, выходя на улицу, — с таким прошлым, как у тебя?
— Какое у меня прошлое?
— Ну фарца всякая, пластинки там, валюта… Я что, не знаю что ли, мне только не надо «ля-ля» разводить, я тебя сам видел с фирмой на Красной площади.
— Так я в «Интуристе» работал.
— Да ладно, чего передо мной оправдываться, — только и сказал Витек, — ну отсидел так отсидел, чего тут такого, Санек.
В его тоне сквозило уважение.
— Чего надо? Сделаем.
— Да нет, ничего не надо, — сказал Марков и раздосадованный пошел в гостиницу «Метрополь», куда ему и надо было по работе.
Он был полон возмущения. «Кто такое мог придумать? Ну, значит, кто-то придумал! Идиоты!» Его начальство знало, кого оно взяло на работу, Марков заполнил несколько анкет и раз попал в министерство, то был уверен, что там, наверху, кому надо точно знали, что бабушка Маркова не была испанской принцессой и уже точно не подносила Колчаку патроны на фронтах Гражданской войны. «Да ну его, этого Витька», — только и подумал Марков, входя в железнодорожные кассы, где продавались билеты для иностранцев. Рядом были и авиационные кассы, и тоже для иностранцев. Такая была у Маркова работа — работа с иностранцами, прибывающими в нашу страну по линии Минвуза СССР.
Лейтенант Клифф Мак-Фарен, ровно в 9.00 придя на работу в новый офис МИ-6, зашел к секретарю отдела и расписался в получении секретных документов, которые сегодня намеревался внимательно изучать. К 2 часам дня, после ланча, картина начала вырисовываться более менее ясная.
Битва за рок-н-ролл, а значит, и за умы молодежи Страны Советов была проиграна полностью. Официальные вокально-инструментальные ансамбли для большинства любителей рок-н-ролла и поп- музыки не представляли интереса. Появилась сильная тяга к современной западной поп-культуре. На черном рынке по-прежнему можно было купить любые западные пластинки. Разговоры «антисоветского» содержания по сравнению, скажем, с 60-ми годами на кухнях малогабаритных квартир стали вестись все чаще. Иногда за стаканом легкого вина или водки с незамысловатой закуской, а чаще за чашкой индийского чая, который в СССР стал дефицитом. При всем при этом слушали западные поп-группы «Битлз», «Слейд», «Роллинг стоунз», «Дип перпл». «Битлз» очень любили. Даже на службе в армии, куда призывались вчерашние битломаны, им удавалось слушать любимую музыку. Молодежь служила в армии, вступала в КПСС, делала карьеру, а то и просто спивалась, работая в разных НИИ за 100 рублей в месяц. Но все, и те и другие, на домашних вечеринках слушали западные поп-группы и танцевали классический рок-н-ролл под песни Элвиса Пресли.
Мак-Фарен встал, убрал документы в сейф, вышел в коридор, закрыл дверь на ключ, ключ положил в карман пиджака, проверил рукой. «Положил ли? Все в порядке». Спустился в кафетерий, взял кофе со сливками и три сырных крекера. Но мысли были там, наверху, в кабинете. Все, что он прочитал, подтверждало мнение руководства МИ-6: у микрофона русской службы Би-би-си должен сидеть и вести музыкальные программы бывший гражданин СССР, один из тех, кто злословил на кухне над успехами Советов, кому язык кухни был понятен, а время прослушивания западных пластинок доставляло удовольствие. Хотя в МИ-6 считали, что знания поп-музыки для того, кто сядет к микрофону Би-би-си, не обязательно. А Барбара Стоун на что? Действительно, на что? Кстати, что-то она задерживается в Вене, куда уехала на встречу с Ковальзоном.
Давид Ковальзон от заграничной жизни мог ожидать что угодно, но пойти ведущим на русскую службу Би-би-си — об этом он не мечтал, даже испугался. Поп-музыки он не знал, и о чем рассказывать? Ехал он к тете в Израиль, там вроде бы свои, знакомые обещали помочь на первых порах, а здесь, если выгонят из Би-би-си, то это навсегда, и вряд ли израильская тетка чем-то поможет, и куда потом бедному еврею деться? Ночь промучился — что делать? Утром пошел побродить в окрестностях Вены, точнее, того общежития, где жил.
Заграница, конечно, удивляла. Он, Давид Израилевич Ковальзон, здесь, в центре Европы. Светло, уютно, чисто. Москва где-то там, в другой жизни, которой уже не будет. Вместо Израиля ехать в Лондон, там уж точно тетки и никого из родственников не будет. Он не понял, как рядом с ним оказалась Барбара, она два дня с ним беседовала, предложила поехать в Лондон только вчера. Как оказалась она на небольшой венской улочке, Давид понять не мог. Догадался, что она вышла из какого-то переулка.
— Давид Израилевич, здравствуйте, — только и сказала она ему.
Он только и прошептал:
— Здравствуйте.
