когда имена функционируют как нежесткие десигнаторы. Поэтому 'говорить, что собственные имена, как таковые, являются жесткими, – ошибочно. Собственные имена – это контекстуально-зависимые референциальные выражения, которые обычно употребляются жестко' [59] , но которые могут использоваться и нежестко.
Что касается терминов естественных видов, то их определение как жестких десигнаторов на основе их необходимой внутренней природы, ведет, как мы видели, к ошибочному выводу о том, что корректное употребление этих терминов находится в прямой зависимости от уровня развития науки и поэтому возможны случаи, когда термин указывает на одни объекты, а люди ошибочно включают в его экстенсионал другие объекты.
Еще одну неадекватность в предложенной Патнэмом и Крипке трактовке терминов естественных видов отметил А.Айер. Он предложил представить, что в какой-то части нашего мира мы наткнулись на вещество, которое имеет химическое строение Н2О, но которое не обладает такими свойствами, как 'способность выпадать в виде дождя, утолять жажду, тушить огонь и т.д., и, возможно, даже не выглядит как жидкость'. По мнению Айера, было бы очень удивительно, если бы большинство людей стали называть это вещество 'водой'. Наоборот, они «продолжали бы использовать слово 'вода' применительно к веществу, которое обладает перечисленными свойствами, даже если оно имеет иное химическое строение» [60]. Это рассуждение Айера показывает, что трактовка терминов естественных видов в новой теории референции не согласуется с нашими обычными интуитивными представлениями о том, как мы употребляем слова нашего языка.
В-третьих, сторонники новой теории референции отказались от понятия смысла как механизма определения референции и заменили его каузальным механизмом. Однако каузальные связи могут объяснить референцию имен только тех объектов, с которыми мы знакомы по опыту. Но огромное большинство используемых нами имен принадлежит объектам и индивидам, с которыми мы не связаны никаким каузальным контекстом. В случае этих имен механизм передачи референции по каузальным цепочкам является очень слабым объяснением. Поскольку единственным гарантом того, что референция имени будет сохранена, являются намерения говорящих употреблять имя с той же референцией, с какой его употребляли люди, 'передавшие имя по цепочке', то становится совершенно непонятно, почему имена, переданные нам через многие годы или даже столетия, тем не менее сохранили свою референцию несмотря на то, что передача их по цепочке, наверняка, была связана с различными ошибками, неправильными интерпретациями, искажениями и т.д. Это означает, что референция, в понимании Крипке и его сторонников, – это некоторый 'таинственный трюк, который каким-то образом передается и, будучи переданным, не может быть утрачен' [61].
4. Философские следствия новой теории референции
Создание Патнэмом новой концепции референции во многом стимулировалось стремлением опровергнуть тезис Куна и Фейерабенда о несоизмеримости научных теорий и обосновать инвариантность значения научных терминов при их переходе из одной теории в другую. Теперь, после ознакомления с этой концепцией, можно сформулировать 'окончательный' ответ Патнэма Куну и Фейерабенду.
Итак, согласно Патнэму, тезис о несоизмеримости научных теорий опирается на неправильную трактовку значения, в основе которой лежит традиционный подход. Патнэм следующим образом реконструирует 'ход рассуждения', приведший Фейерабенда к принятию этого тезиса. При введении некоторого научного термина референту данного термина дается теоретическое описание, основанное на законах и положениях, постулируемых данной теорией. Поскольку это теоретическое определение является аналитическим (в традиционном понимании), то референтом данного термина является тот объект, который удовлетворяет указанному определению. Если же ничто не удовлетворяет этому строгому теоретическому описанию, то следует признать, что у данного термина нет референта. Если никакой объект не соответствует дескрипции электрона, данной Бором (в 1904 году), то 'электрон' в том смысле, в каком это слово использовали ученые в 1904 году, ничего не обозначает. В разных теориях даются различные дескрипции электрона, и поэтому смысл этого слова, синонимичный с указанными дескрипциями, различен. На основе этих соображений, по мнению Патнэма, «Фейерабенд делает вывод, что указанный термин не может иметь ни общего референта, ни общего смысла в различных теориях ('несоизмеримость теорий')» [62].
Согласно Патнэму, некорректность этого вывода вытекает из несостоятельности традиционного решения проблемы референции применительно к терминам естественных видов, которые составляют основную часть научных терминов. Если принять, что семантическая концепция Патнэма убедительно доказывает инвариантность референции терминов естественных видов, то это означает, что научные термины при их переходе из одной научной теории в другую продолжают обозначать одни и те же объекты. Их референция, определяемая во многом внутренней природой обозначаемых ими естественных видов, остается постоянной, хотя стереотипные описания, связываемые с этими терминами, могут измениться значительным образом. Именно референция, согласно Патнэму, фиксирует тождество того, о чем говорят различные научные теории. А раз это так, отмечает Патнэм, то 'мы не согласны с сэром Карлом Поппером и с Полом Фейерабендом, что признание радикальных изменений парадигм в науке несовместимо с идеей роста объективного знания. Мы можем иметь и смену парадигм, и… объективное знание' [63], которое и гарантируется инвариантностью референции научных терминов.
Однако такой 'ответ' не долго удовлетворял Патнэма. Как мы видели, его концепция референции основывается на сильных эссенциалистских допущениях, но помимо этих допущений в ней неявно предполагается определенное понимание отношения между мышлением и реальностью, определенная трактовка истины и объективности нашего знания. Во многом изменения во взглядах Патнэма к середине 70-х годов было следствием критического осмысления этих гносеологических и метафизических 'оснований' его семантической концепции. В этот период его научный реализм начинает постепенно утрачивать свои 'крипкеанские' черты, и, хотя Патнэм не говорит о своем отказе от эссенциализма и продолжает в своих работах ссылаться на то, что природа сама устанавливает экстенсионалы наших терминов, однако этот аспект перестает быть преобладающим в его размышлениях о референции и в центр его внимания перемещаются совсем иные проблемы. Как подготавливались эти изменения и в чем они выразились, – вот вопросы, на которых нам хотелось бы сейчас остановиться.
Во-первых, следует отметить, что дальнейшие размышления Патнэма о референции научных терминов приводят его к осознанию того, что теория естественных видов удовлетворительным образом обосновывает инвариантность референции отнюдь не для всех видов научных терминов. Эта концепция хорошо описывает случаи с наблюдаемыми естественными видами (например, водой, золотом, тигром и т.д.), то есть случаи, где можно непосредственно указать на представителя того или иного естественного вида. Однако на электроны, гены, молекулы ДНК и другие объекты, обозначаемые теоретическими терминами, указать нельзя. Как в отношении этих терминов можно доказать, что они являются 'транстеоретичесими', то есть имеющими одну и ту же референцию в различных теориях? Патнэм хорошо осознает тот факт, что большинство теоретических терминов (если не все) вводятся с помощью дескрипций. Например, ученый, вводящий в теорию новый термин, может рассуждать примерно так: 'На мой взгляд, существует частица, ответственная за такие-то и такие-то эффекты. Назову ее кварком'. Но если в последующем научном исследовании выяснится, что никакая частица не является ответственной за указанные эффекты, то есть никакая частица не удовлетворяет данной при введении термина 'кварк' дескрипции, то означает ли это, что кварков не существует? Сторонник традиционной теории значения ответил бы на этот вопрос утвердительно: да, кварков не существует. Патнэм же настаивает на отрицательном ответе. Но даже если принять, что вводимые учеными дескрипции служат лишь для фиксирования референции теоретических терминов, а затем эти термины употребляются жестко (поскольку природа сама определяет их референцию), то остается непонятным, почему это имело место в случае таких терминов, как 'электрон', 'ген', 'кварк' и т.д. и не произошло в случае таких терминов, как 'флогистон', 'теплород', 'эфир' и т.д. Теория естественных видов не дает объяснения этому различию и поэтому для
