Волосы у меня выглядели куда хуже, чем я предполагала, с головы во все стороны торчали какие-то жирные клочья.
— Ну у нас с тобой и вид, — выдохнула я.
— Мы — близнецы-суперблеск! — обрадовался Иэн и тут же принялся сочинять на эту тему песню.
27
БДВ
Было ужасно снова оказаться в машине. С каждой милей наш автомобиль все больше и больше становился похож на подводную лодку, на что-то такое, откуда нельзя высунуться даже ненадолго. За пределами нашей маленькой капсулы находилось некое чужеродное вещество, субстанция, из которой наши легкие не способны получать кислород. А внутри нам было тесно до немоты в мышцах, мы были покрыты слоем грязи и крошек от крекера, и наши тела повторяли контуры автомобильных кресел.
Я понимала, что мне надо набраться смелости и позвонить Рокки в такое время, когда он наверняка подойдет к телефону. Он никогда не работал в пятницу днем, даже если у нас не хватало сотрудников, и даже в те редкие случаи, когда библиотекарь из детского отдела исчезала, чтобы совершить похищение. Мы с Иэном заехали в «Макдоналдс» выпить по молочному коктейлю. Рядом с кафе была детская площадка, и я присела на скамейку для пикника, чтобы позвонить Рокки, пока Иэн поболтается на рукоходах. Перемещаться с помощью рук по перекладинам он не умел, поэтому просто висел на одной из них, пока хватало сил, а потом срывался и приземлялся на опилки. После этого он забирался обратно и повторял все сначала.
— Рокки! — сказала я, когда он подошел к телефону.
— Да?
— Это Люси.
Раньше он всегда сразу узнавал мой голос — неужели он так быстро изгнал меня из своего подсознания? Или, может, сердится, что я до сих пор не звонила?
— А. У тебя охрипший голос. Не заболела?
— Нет, все в порядке, разве что немного выбилась из сил. Я все еще в Чикаго.
Я снова рассказала ему о больной подруге и даже о том, что ее зовут Дженна Гласс, и описала все так, чтобы казалось, будто эта моя поездка была заранее спланирована. Болезнь давняя и затянувшаяся. Я сказала, что вчера поделилась с ней костным мозгом, но о ее сыне и о том, что еду на восток, говорить не стала. Я почувствовала, что мне пора начать записывать, кому и что я говорила.
— Было жутко больно, — сказала я.
— Ясно.
— Там у нас внизу все в порядке?
Он не отвечал, и я поняла, что надо воспользоваться возможностью и изобразить тревогу и удивление, но мне не хватило смелости. Я выдавила из себя лишь короткое:
— Что-то случилось?
— Послушай, — сказал он. — Мне надо тебя спросить кое о чем. Иэн Дрейк. Парень, который все время у вас околачивается.
— Так?
— Он… Никто не знает, где он.
— В каком смысле?
— Он пропал.
— Ты хочешь сказать, в библиотеке никто не знает, где он, или его родители не знают?
— Никто не знает. Он, типа, официально объявлен пропавшим. Делом занимается полиция, и все такое.
— Черт. Он что — убежал?
— Ну, он оставил какую-то записку, но они не говорят, что в ней было.
— И о чем ты хотел меня спросить?
— В каком смысле?
— Ты начал с того, что у тебя ко мне какой-то вопрос.
— А. Наверное, я имел в виду, что мне надо тебе это сказать. Ты там в порядке?
— Нет, не совсем. Это просто ужасно. Сколько его уже нет?
— Несколько дней. Думаю, он исчез еще до того, как ты уехала. Ты в воскресенье его видела?
Я честно попыталась вспомнить. Я обнаружила его в понедельник. Он, очевидно, пришел в библиотеку днем в воскресенье, чтобы спрятаться, но в тот день закрывала не я, а Сара-Энн.
— Нет. Кажется, он приходил в пятницу. Только вернул книги и ничего нового не взял, и это вообще- то совсем на него не похоже. В компьютере должна быть запись, что он сдавал книги.
На этот раз там и в самом деле должна была сохраниться запись на имя Иэна, потому что он возвращал книги, которые брал для подготовки школьного доклада о племени чероки.
— Ты не смотрел?
— Смотрел. Просто я подумал, мало ли, может, ты с ним в тот день говорила.
— Нет. Он зашел только на минуту. Но если он собирался бежать из дома, наверное, он бы взял с собой что-нибудь почитать. Они не приходили в библиотеку? В смысле, из полиции? Ты с ними разговаривал?
— Они как-то странно себя повели. Пару минут поговорили с Лорейн, а потом почему-то непременно захотели пообщаться лично с Сарой-Энн. Сказали, что мать Иэна просила их с ней поговорить.
— Бред какой. И что — они поговорили?
— Да так, десять секунд. Если бы я мог скатиться вниз и подслушать, я бы непременно это сделал. Они, видимо, быстро сообразили, что Сара-Энн туповата, и просто махнули на нее рукой. Нет, правда, я бы заплатил наличными, чтобы послушать эту их беседу!
Я хотела засмеяться, но вовремя напомнила себе, что по сценарию должна быть в глубоком потрясении.
— Они считают, что он убежал?
— Я не знаю, что они думают. Но если кому интересно мое мнение, то да, я считаю, он убежал.
— Почему?.
— Не знаю. Просто такое ощущение. Ты ведь сама говорила, что они ужасно с ним обращаются. Родители. Ну и еще то странное письмо, которое ты нашла.
Я некоторое время помолчала, предположив, что так у меня меньше шансов чем-нибудь себя выдать.
— Люси? — окликнул меня Рокки.
— Все в порядке.
— Я знаю, что он тебе очень дорог.
— Мне надо бежать, — сказала я и отключила телефон, пока Рокки не успел задать еще какой-нибудь вопрос.
Раньше Иэн все время заставлял меня кружить и петлять, но теперь он прокладывал маршрут по прямой, и мы ехали, никуда не сворачивая, по магистрали, соединяющей штаты. На коленях он держал раскрытый атлас.
Когда мы проехали не меньше сорока миль и мне начало казаться, что правая нога у меня вот-вот отвалится, Иэн затеял игру.
— Вы знаете, что белая лошадь стоит пятьдесят очков?
— Где? — не поняла я.
— Когда едешь на машине. Пятьдесят очков. Это самое большое количество, которое можно заработать за один раз. И розовый «кадиллак» — тоже пятьдесят.
