Он постепенно утрачивал терпение, но что он мог сделать, если она откажется отвечать? Не станет же он выколачивать из нее правду!
Энн еще не была готова опытным путем выяснять, как далеко Паркер-Рот может зайти в своем любопытстве. Должно же существовать какое-нибудь простое… ах, ну да.
— Если хочешь знать, мне очень неприятно, когда меня испепеляет взглядами так много женщин.
Наступила долгая пауза. Превосходно. Наконец-то ей удалось нанести ему удар. Энн осмелела и подняла глаза. Стивен хмурился.
— Испепеляют взглядами? — Он закашлялся. — Ты имеешь в виду, что на тебя многие смотрят? Но это же естественно, милая. Наша помолвка для всех как гром среди ясного неба. Люди проявляют естественное человеческое любопытство.
— Мужчины, может быть, и любопытствуют, а женщины злятся. Они считают, что Короля Сердец увели у них из-под носа, и сделала это не божественная красавица, а старая дева — дочь Безумного Крейна.
Стивен еще сильнее нахмурился:
— Проклятие! Не обращай на это внимания! Я не понимаю, почему женщины — некоторые женщины, — добавил он, — считают, что между нами существуют какие- то отношения. Уверяю тебя, дорогая, я никогда их не поощрял.
О да, конечно! И она сама — одна из многих несчастных.
— Самая злая из них — черноволосая красавица.
— Черноволосая? — Интересно, ей показалось, или она действительно услышала нотку неловкости в его голосе?
— Да. И очень красивая.
Стивен ухмыльнулся:
— Сегодня я смотрел только на одну женщину, а у нее волосы рыжие.
Энн закатила глаза:
— Но эта женщина не сводила с тебя горящих глаз. Она стояла рядом с лордом… — Энн перевела дух, — с лордом Брентвудом.
Стивен сцепил руки за спиной и осторожно заговорил:
— Ты, наверное, имеешь в виду вдову барона Ноутона? Ты считаешь ее красивой? Я — нет. — В его голосе была досада… или горечь? Может, она разбило его сердце? Судя по тому, как она смотрит на Стивена, она бы с удовольствием это сделала, если бы смогла. Дама элегантная и холодная, как лед. — Раз уж ты упомянула Брентвуда, давай поговорим о нем, — сказал Стивен. — Неужели это его мерзкое присутствие заставило тебя с такой поспешностью воспылать любовью к ночному воздуху?
Энн не умела лгать, но могла уклониться от правды.
— С чего ты взял? У меня нет ничего общего с маркизом. — «Вот уже десять лет».
Стивен взглянул на Энн и промолчал. Черт! Она закусила губу, чтобы тут же не выложить все отвратительные подробности своего короткого знакомства с Брентвудом.
Мистер Паркер-Рот явно умел докапываться до правды. Вероятно, это умение он выработал в экспедициях, когда искал редкие растения.
— Ты же понимаешь, что я все равно узнаю истину. Ты можешь избавить меня от потери времени и беспокойства, рассказав мне обо всем немедленно.
— Да? И лишить тебя удовольствия выведать тайну? — Энн уже была на грани истерики. — Мне нечего тебе рассказать. Нет никакой тайны. — Она вымученно улыбнулась: — По-моему, мы провели слишком много времени за пределами зала. Пора возвращаться.
— Очень хорошо. — Стивен предложил ей руку и повел к входу в зал, но, сделав несколько шагов, остановился.
Энн бросила на него вопросительный взгляд.
— Как я уже говорил в Гайд-парке, тебе нечего бояться Брентвуда. Он негодяй, но, как многие негодяи, в душе трус. Он не обидит тебя.
Мистер Паркер-Рот, конечно же, ошибался. Брентвуд мог обидеть ее, а вместе с ней и Эви. Для этого ему надо было всего лишь рассказать об их встрече десять лет назад.
— Если что, дай мне знать. Я разберусь с ним.
— Да, спасибо. — Но уже слишком поздно. Как только Брентвуд скажет леди Данли или любой другой сплетнице о том, что случилось в доме барона Геддинга, сезону Эви настанет конец. С ней, с Эви, и даже с кузиной Клориндой перестанут здороваться. Отец вернется и узнает об их позоре. А они будут жить затворницами в лондонском доме или вернутся в деревню. Будет знать, как бросать их одних!
Нет, на этот раз отец ни при чем. Вся вина будет лежать только на ней.
Энн, под руку со Стивеном, направилась в бальный зал. Вероятно, примерно так чувствуют себя преступники, которых ведут на гильотину.
* * *
Стивен наблюдал, как Энн вальсирует с Дамьеном. Красный атлас бального платья соблазнительно облегал ее стройную фигуру. Она двигалась удивительно легко и грациозно. Как же Энн красива! Ей нужна была только подходящая одежда, чтобы выявить привлекательность, надежно скрытую под бесформенными, мешковатыми одеяниями.
Энн улыбнулась на какое-то замечание Дамьена, и Стивен ощутил укол ревности. Великий Зевс! Только этого не хватало! Дамьен — его лучший друг, счастлив в браке, обожает жену, и все же он с трудом подавил желание увести Энн подальше от него.
Да, сезон будет нелегким, если он станет ревновать Энн ко всем мужчинам, оказывающим ей безобидные знаки внимания. Лучше уж заняться чем-нибудь полезным, например, выяснить, чего она так боится.
Интересно, почему она раньше не танцевала? В этом не было никакого смысла. Энн не была юной девушкой, оказавшейся в стесненном положении. Она дочь графа. Ее отец, конечно, человек эксцентричный, но все же не настолько, чтобы люди шарахались от него и от его семьи. Эви прекрасно танцует, значит, она посещала балы у себя в деревне. Так почему же мужчины обделяли своим вниманием Энн?
Да, уродливые платья, которые она предпочитала, ей не помогали, но они скрывали только физическую привлекательность. Любой человек, поговорив с ней несколько минут, не мог не оценить ее страстность, силу воли и смелость.
Это означает, что либо все мужчины в окрестностях имения Крейна идиоты, либо Энн сама хотела оставаться незамеченной. Почему?
Стивен мог побиться об заклад, что это как-то связано с Брентвудом. Придется перекинуться парой слов с чертовым маркизом. Где он, кстати?
Ах вот же он! Мерзавец с кем-то фланирует у пальмы в кадке и явно наблюдает за Энн. Что ж, самое время…
— Ты меня избегаешь, дорогой?
Проклятие!
— Здравствуй, Мария. — Стивен постарался не выказать слишком явного недовольства из-за встречи с леди Ноутон. — Ты ищешь маркиза? Он прячется вон в тех пальмах.
— Я ищу тебя, Стивен. — Она погладила его по руке. — Я скучала.
Он отступил на шаг назад. Теперь она до него не дотянется.
— Сомневаюсь, Мария.
— Но ведь я не видела тебя уже много месяцев. — Мария капризно надула губы. И как ему могла раньше нравиться такая идиотская гримаса? Леди Ноутон исполнилось тридцать. Стара уже, чтобы играть в детские игры.
— Два месяца, если быть точным. И я тогда ясно дал тебе понять, что наша связь окончена.
— Но я…
