— Я пришел убедиться в твоей дружбе. У тебя есть возможность использовать твои знания на благо Трое.
Больше я ничего не могу сказать. Вот что ты должен сделать. — Распахнув плащ, я вытащил две стрелы и положил их на стол. — Я не знаю названий твоих ядов, но смажь наконечники самым смертоносным из них.
Полидор ничего не сказал. Посмотрев на стрелы и на меня, он поднялся и ушел за занавес в соседнюю комнату, прихватив с собой стрелы. Прежде чем занавес перестал шевелиться, старик появился вновь — наконечники стрел сверкали, словно их окунули в какую-то бесцветную блестящую краску.
— Следи, чтобы яд не попал тебе в кровь, — заговорил Полидор тонким скрипучим голосом. — Крошечная царапина на пальце — и тебе конец.
Я осторожно спрятал стрелы под плащ.
— Ты заслужил благодарность не только мою, но и всей Трои, — сказал я и повернулся к двери.
Не произнеся ни слова, Полидор вновь склонился над своими причудливыми сосудами.
Я снова оказался на улице. До вечера было еще далеко. Чем заняться? Внезапно я вспомнил об отце. «Предприятие очень рискованное, — подумал я. — Возможно, меня ожидает смерть». Поэтому я направился к моему старому дому и долго беседовал с Даром, ничего не сказав ему о ночном деле. Больше я никогда не видел своего отца.
Уже наступили сумерки, когда я вернулся во дворец.
Я побежал наверх, перескакивая через три ступеньки, так как задержался у отца дольше, чем рассчитывал.
Гекамеда встретила меня у двери.
— Ты одна? — осведомился я, с трудом переводя дыхание.
— Да. Ферейн в своей комнате.
— Ты видела Поликсену?
— Да.
— И ты узнала…
— Все. Этой ночью она встречается с Ахиллом.
От возбуждения я так стиснул ее руку, что она вскрикнула.
— Где и когда?
Гекамеда нервно огляделась вокруг, подошла ко мне на цыпочках и прошептала на ухо:
— В полночь у Скейских ворот.
Глава 23
В склепе
Скейские ворота, расположенные почти непосредственно под башнями того же названия, только чуть севернее, были наиболее важными из всех ворот в стенах Трои. Выходящие на восток, в сторону Скамандра, они использовались чаще всех остальных, вместе взятых.
Стена здесь была толще, чем в других местах, таким образом арка, через которую проезжали колесницы и повозки, образовывала мрачный и сырой туннель. В центре его находились двойные железные ворота, а чуть дальше — деревянные, но по обеим сторонам ворот тянулись узкие коридоры, которые всегда оставались открытыми. Это делалось для удобства стражи, дабы ей не приходилось открывать тяжелые железные ворота каждый раз, когда кто-то хотел пройти ночью.
От каждого из этих коридоров отходили проходы, которые вели в похожие на склепы помещения, предназначенные для склада зерна во время жатвы.
С начала осады ворота бдительно охраняли днем и ночью не менее двух десятков стражников, число которых после смерти Гектора увеличилось до пятидесяти. Они дежурили парами у большого туннеля и обоих узких коридоров, покуда другие оставались в шатре поблизости, чтобы сменять их в назначенное время.
В эту ночь стражники находились в обычных местах с той разницей, что у левого коридора и центрального туннеля дежурили обычные воины, а у правого коридора — Парис и я. Парис договорился об этом с начальником стражи.
Парис слепо повиновался мне, как хороший солдат, ибо считал меня посланцем Аполлона! Даже когда я велел ему заменить собственные стрелы двумя, которые я дал ему, он не стал возражать. Его лук, изготовленный самим Пандаром и считавшийся лучшим в Трое, был спрятан под плащом.
Я стоял у входа в узкий коридор, а Парис нетерпеливо шагал по нему взад-вперед. Мы прибыли незадолго до того и выбрали для охраны правый коридор, так как любой, идущий в город, был бы вынужден воспользоваться им.
Ночь была безлунной, и от полной темноты нас спасали только факелы над центральным входом. Над нашими головами высилась стена. В коридоре царил непроглядный мрак — невозможно было разглядеть даже собственных пальцев, поднеся их к глазам.
— Мы пришли слишком рано, — недовольно проворчал Парис, остановившись передо мной. Он делал это замечание уже раз двадцать.
— Это лучше, чем слишком поздно, — в который раз отвечал я.
— Но какой в этом смысл? Говорю тебе, Идей, это ни к чему не приведет.
— Разве Аполлон не явился тебе?
— Да. Но ведь ты знаешь мою слабость — я склонен к фантазиям. И я не могу себе представить что- либо, способное привести Ахилла к воротам города. На такое не осмелится даже он!
— Я уже говорил тебе, что это женщина.
— Не могу в это поверить. Стал бы он так рисковать из-за девки? Не знаю ни одну женщину в Трое, которая могла бы настолько увлечь его.
— Все же одна нашлась.
— Кто она?
Этот вопрос Парис тоже задавал мне много раз. Разумеется, я не мог ответить ему.
— Тебе не следует этого знать. Я обещал не выдавать ее — не заставляй меня нарушить слово.
— Это Елена?
— Я уже сказал тебе, что нет.
— Это твоя Гекамеда?
— Нет. Не спрашивай меня больше — все равно я тебе не отвечу.
Ему пришлось этим удовольствоваться.
Так как до полуночи еще оставалось достаточно времени, я предложил Парису прогуляться. Он охотно согласился. Подав знак начальнику стражи, чтобы он поставил у входа других стражников на время нашего отсутствия, мы двинулись по коридору.
Выйдя наружу, мы оказались у края равнины по другую сторону стен. Смотреть там было не на что, поэтому мы отправились назад и, дойдя до середины коридора, свернули в узкий проход к склепу, о котором я уже говорил. Однако там было настолько темно, что я вернулся к шатру стражи за фонарем.
Освещая себе дорогу, мы обнаружили, что под стенами находится множество склепов, соединенных тесными проходами с низким потолком. Воздух там был сырым и зловонным, поэтому мы были рады выбраться наружу как можно скорее.
— Ты думаешь, — спросил меня Парис, когда мы снова оказались у входа, — что подземный ход тянется далеко под равниной?
— Возможно, до самой гробницы Ила.
— Неужели они используют эти склепы как место свиданий?
Такая мысль не приходила мне в голову.
— Едва ли, — ответил я. — И все же стоит проверить. Твой лук наготове?
Парис кивнул, похлопав себя по плащу.
— А стрелы?
— Тоже.
— Отлично. Возьмем фонарь — помоги мне прикрепить его под плащом.
Мы прихватили наши копья — отсутствие их могло вызвать подозрение — и приготовились ждать. Шум в городе уже давно стих — вся Троя спала. Тишину нарушали только переклички стражников. Немного южнее
