— Полагаю, умная женщина не станет оспаривать власть мужа в семье. И ни один мужчина, неважно, герцог он или нет, не захочет иметь своевольную жену, которая будет делать то, что ей заблагорассудится. Мужчины хотят, чтобы их жены всегда поддерживали их и привносили в их жизнь удовольствие.
Не будучи уверена, что верно его поняла, Мэри чуть склонила голову набок:
— Мы обсуждаем жен или наложниц?
— И тех, и других, — ответил Тай. — Мужчине нравится знать, что его слову будут подчиняться. Без вопросов, без споров — просто подчиняться. Только тогда он сможет считаться главой семьи.
То же самое она часто слышала и от своего отца. Словно гром среди ясного неба на нее вдруг обрушилось настоящее понимание того, почему Джейн всегда говорила о нем с неодобрением. Наконец она увидела отца таким, каким он был на самом деле. Все встало на свои места: ее страхи, чувство вины — все, что до сих пор тяготило ее. Отец просто держал ее в страхе с помощью кулаков, и этот метод оказался настолько сильным, что не утратил своей власти над ней даже после его смерти.
Теперь ту же чушь нес Барлоу. Разум подсказывал Мэри, что нельзя сравнивать его с отцом. Не станет же Барлоу, в самом деле, прибегать к силе, это не в его правилах. Но на секунду ей показалось, что перед ней стоит отец. Жаркие воспоминания о поцелуе омрачились страхом. Этот поцелуй волшебным образом стер из памяти все то, что заставляло ее бледнеть от бешенства при одном только упоминании имени Барлоу! Он уже поработил ее?
— Что случилось? — спросил он. — Вы смотрите так, словно хотите свернуть мне шею.
— Или заставить вас замолчать. — Она покачала головой. — Не знаю, почему я позволила вам целовать себя. Должно быть, у меня гусиный пух вместо мозгов.
Она направилась к Данди, но Тай крикнул:
— Тпру!
Мэри остановилась в изумлении.
— Что было не так с поцелуем? — спросил Барлоу.
— Это вы мне сказали «тпру»?
Барлоу раздраженно ответил:
— Это просто слово.
— Нет, так обращаются к лошадям, а я не лошадь, — сообщила ему Мэри подчеркнуто вежливо.
— Да что с вами такое?
— Сначала ответьте мне, почему вы меня поцеловали, — продолжала Мэри.
Барлоу посмотрел на нее с подозрением:
— Вы же сами все видели. Вы прекрасно знаете почему.
— Знаю что? Что вы схватили меня? Что вам захотелось поцелуев и я послу-у-у-шненько, — она издевательски протянула это слово, — себя вела? Что ж, надеюсь, вам понравилось. Но больше вы ничего не получите!
Мэри потянулась за поводьями. Тай преградил ей путь. Наклонившись так, что его губы почти касались ее уха, он, утвердительно произнес:
— Но вам понравилось!
О да, и даже больше, чем просто «понравилось», но она никогда не признается ему в этом, хотя понятно, что Барлоу и без ее признаний в этом уверен.
— Терпимо.
Для Тая это было оскорбление. Почти как пощечина. В его глазах появился лед.
— Значит, в этих делах у вас больше опыта, чем у меня.
В голосе Тая появились нотки, которые насторожили Мэри. Она поняла, как он стал действовать, — ее откровенное признание о Джоне он стал использовать против нее же, и это было больно. Он бил по самому больному.
В ней взыграла гордость:
— И это мне говорите вы? Человек, который не пропустил ни одной юбки в округе. Что ж, я горжусь своей независимостью. Я горжусь тем, какая я есть.
Тай стиснул зубы.
— Ах, простите, ваше высочество, но мне показалось, что вы добровольно целовались со мной. А для женщины, которая так гордится своей независимостью, не слишком ли охотно вы готовы продать себя за деньги любого потенциального мужа?
Мэри даже не соизволила ответить. Ее чувства окончательно смешались, в голове творилась настоящая неразбериха. То, как она отвечала на поцелуй, теперь смущало ее.
Подумать только, ведь Барлоу даже начал ей нравиться!
— Прочь с дороги, я ухожу, — глухо сказала Мэри.
Тай покачал головой, его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
— Нет, вот ваша лошадь. Вы поедете на этой кляче. И сделайте одолжение, сядьте в седло как положено даме. Я устал от того, что люди таращатся на нас.
В ответ Мэри нахмурилась, но сделала так, как просил Барлоу. Она настолько устала, что даже позволила ему помочь ей забраться в седло. Она совсем обессилела. И уже почти жалела, что затеяла с ним ссору. Хотя он сам напросился. И продолжал в том же духе: прикоснувшись к ее щиколотке, отдернул руку, словно ему было неприятно. Это стало последней каплей. Она пришпорила лошадь.
Людей в парке становилось все больше. Пара на лошадях привлекала к себе внимание: он был без шляпы, а ее волосы в беспорядке разметались по плечам. Однако, погруженные в свои мысли, они, похоже, ничего вокруг не замечали.
Мэри не могла избавиться от мыслей о поцелуе. В том числе — от ревнивых размышлений на тему, где это Барлоу обзавелся такими навыками. В юности он целовал ее совсем по-другому.
Почему независимость мужчин восхваляется, а независимость женщин порицается? Возможно, ей следует прочесть что-нибудь из работ этой миссис Уолстонкрафт. Возможно, там она сможет найти ответ на свой вопрос. Нужно будет обязательно спросить у герцогини при следующей встрече.
Не успели они подняться на крыльцо, как миссис Пиблз распахнула дверь.
— Мистер Фостер ушел. Не дождавшись возвращения своей лошади, — язвительно приветствовала она их, глядя на Мэри.
— Я прослежу за тем, чтобы лошадь была ему возвращена, — ответил Барлоу.
Из-за спины миссис Пиблз появилась Джейн.
— Слава богу, Тай, вы нашли ее, — закудахтала Джейн, словно встревоженная наседка. — Ты не должна была вот так убегать, — обернулась она к Мэри. — Я понимаю, ты расстроилась, и мне очень, очень жаль, что я причинила тебе боль.
Она отвела Мэри в комнату и там взяла за руку.
— Прости мою самонадеянность. Мне казалось, удачное замужество сделает тебя счастливой, но теперь я понимаю, что лошади значат для тебя гораздо больше.
— О, ну конечно, лошадка, — воскликнула миссис Пиблз, появляясь на пороге. Она занялась напитками. Наполнила один бокал — для себя — внушительной порцией мадеры, в другой плеснула виски. — Это вам, мистер Барлоу. Уверена, после героического спасения мисс Гейтс вам не помешает выпить.
Барлоу, поблагодарив, принял бокал и насмешливо отсалютовал им Мэри.
Честно говоря, Мэри сожалела о своем поведении.
— Прости, — тихо, обращаясь к Джейн, сказала она. — Я так рассердилась, что не могла ни о чем думать.
— Да, я понимаю, на кого именно вы рассердились, — негодующе произнесла миссис Пиблз. Она выпила мадеру, словно воду, и со стуком поставила на стол пустой бокал.
Мэри не могла поверить, что тетушка так ужасно расстроена.
— Вы, наверное, очень удивитесь, услышав наш невероятный рассказ, — начала она.
— Сначала позвольте мне кое-что вам сказать, — заявила миссис Пиблз. — Джейн, Мистер Барлоу, мисс Гейтс! — Она прокашлялась. — Принося извинения достойнейшим мужчинам и моим друзьям за глупое, грубое и непредсказуемое поведение моей нынешней протеже…
Мэри вздохнула. Похоже, разговор будет непростым.
