– Вы хотите забрать их ручницы, стреляющие маленькими кусками железа? – улыбнувшись, произнёс Остей. – Признайтесь, бояре: из всего добра душегубов вас интересуют лишь ручницы да тот мешок с векселями храмовников. Остатнее добро вам не надобно. Я прав?
– Да, князь, ты прав: мы действительно хотим забрать ручницы и векселя, – я решил не ломать комедию перед этим догадливым и очень странным человеком. – Остальные вещи не представляют для нас ценности.
– Хвалю за честность, майор Артур Иванович. Вы можете забрать ручницы да те векселя, – кивнул собеседник. – Володимир, подсоби боярам отнести их добро.
– Не надо, князь, мы сами отнесём вещи, – я жестом остановил сотника, который уже собирался сгрести автоматы в охапку.
Легко поднявшись с чурбана, Стрельцов подхватил все три 'калаша', закинул их на плечо, зашагал к бронетранспортёрам. Я, в свою очередь, сунул оба ТТ с обоймами, наган и автоматные магазины в баул с деньгами, и поспешил вслед за спецназовцем. За мной спиной громыхнул доспехами сотник Мирон, показавшись из-за шатра со свежим кабанчиком на вертеле.
– Сергей, у тебя есть надёжный уголок в БТРе, где можно спрятать деньги? – спросил я, нагнав майора.
– А сколько там деньжат? – лениво поинтересовался майор.
– Полмиллиона евро, сотенными купюрами, – честно ответил я.
– Вот как… Интересно, а где это у нас выдают зарплату в евро? – после небольшой паузы ухмыльнулся спецназовец. – Артур, ты не хочешь мне ничего рассказать?
– Ладно, рано, или поздно, ты всё равно узнаешь, – я махнул рукой на секретность. – В общем, некоторое время назад к нам поступила информация, что ограбленный завод является узловым пунктом наркотрафика. Мы начали проверять наводку, для чего внедрили в охрану предприятия полицейских из другого региона. Информация подтвердилась, и была спланирована межведомственная операция по задержанию всех причастных к торговле наркотой.
– Дай угадаю. Убитые бандиты опередили полицию, совершив налёт на завод, и уведя деньги наркомафии у вас из-под носа? – перебил меня Стрельцов. – Так?
– Да, примерно так оно и произошло, – признался я. – Троица беспредельщиков опередила нас на пару часов, украв деньги, и, при этом, убив одного из наших агентов. Высокое начальство решило отменить операцию, сделав вид, что полиция поверила сказке про исчезнувшую при ограблении зарплату. Следствие было ориентировано на поиск большой суммы в рублях, а СМИ также раструбили официальную версию случившегося. Наркоторговцы, похоже, поверили, что полиция не знает про их деятельность, успокоились, и, по нашим данным, уже возвратились в область.
– А каким образом те бандиты узнали про наркотрафик? – майор указал пальцем в сторону брезентового свёртка на крыше бронетранспортёра.
– Теперь мы можем только предполагать, откуда Мастодонт получил наводку, – вздохнул я. – Трупы, к сожалению, показаний не дают.
– Артур, я правильно понимаю, что раньше ты не имел права раскрыть сию великую тайну следствия? – усмехнулся Стрельцов. – А теперь, когда все мы в одной лодке, ты решил расколоться. Так?
– Чистосердечно признаюсь в содеянном. Прошу учесть все нюансы и обстоятельства, – шутливым тоном ответил я.
– Ну, ты и жук, Артур. Ладно, проехали, – покачал головой майор. – Ты делал свою работу, я выполнял приказ, а тайные операции полиции остались в нашем времени. Сейчас у нас есть проблемы важнее, которые необходимо решать. Давай свой мешок. Гюрза, Ком, открывайте! Это мы.
Боковой люк БТРа открылся, и на нас уставился чёрный зрачок дула автомата. Затем капитан Хабибуллин убрал оружие в сторону, и широко улыбнулся.
– Колдун, там за вами мужик идёт, кабанчика на вертеле тащит, – прозвучал голос капитана Вонга, восседавшего за пулемётами.
– Ком, не стреляй. Это сотник Мирон нам обед несёт, молодого жареного кабана, – сунув голову в люк, уточнил Стрельцов.
– Ого, давненько я не ел жареной кабанятины, – ещё шире улыбнулся Хабибуллин. – Командир, так мы всё же в четырнадцатом веке, да?
– Похоже на то, товарищи. Не вешать нос! Мы – спецназ! А спецназ – он и в Африке спецназ! – бодрым тоном заявил майор. – Ринат, положи-ка баул на моё сиденье. Иваныч, скажи Шварцу и Филину, пусть вылазят.
Я кивнул, и направился к 'триста четвёртому' БТРу. Впрочем, едва я подошёл к машине, боковой люк открылся, и мне навстречу вылез капитан Коваль с автоматом в руках. Владимир внимательно взглянул мне в глаза, и тяжело вздохнул, моментально поняв всю хрень ситуации. Потом офицер перевёл взгляд на мужика в кольчуге, с кабанчиком в руках – на сотника Мирона. Тот, бросая опасливые взгляды на бронетранспортёры, воткнул в землю колышки, а затем пристроил на них вертел с зажаренной тушкой.
– Артур Иванович, так это правда, что мы в средневековье? – каким-то плаксивым тоном спросил появившийся из своего люка старший сержант Василевский. Блин, как бы он точно не заплакал.
– Вот, что, Леонид Батькович, как старший по возрасту и званию, приказываю Вам отставить плач и рыдания, – придав своему голосу максимум доброты и твёрдости, приказал я. – Мы все живы и здоровы, а скоро ещё и будем сыты. Всё будет хорошо.
– Лёня, поставь БТР углом, кормой к 'триста первой' машине, – старший лейтенант Кравченко бросил взгляд на нашу диспозицию, а затем обернулся к мехводу. – Ладно, вылазь, я сам за руль сяду.
Механик-водитель послушно вылез из люка, уселся рядом с башней, обхватив рукой ствол пулемёта. Мда, парнишке лет двадцать, не больше. Психика, несмотря на армию, неустойчивая, такой может и сломаться в два счёта. Особенно, если оставил в нашем времени семью, родителей, любимую девушку.
А Степан молодец, хорошо держится, ничем не показывая, что тоже беспокоится о судьбе своей семьи. Как я слышал, старший лейтенант начинал свой армейский путь со штурма Грозного в далёком девяносто четвёртом. Был дважды легко ранен, но не ушёл с поля боя, пока их часть не вывели из города. Затем Кравченко остался на сверхсрочную, и уже после неё поступил в офицерское училище. Успешно окончил его, перевёлся на юг, помотался по ущельям в Чечне, где его и заприметил Стрельцов. Майор не мог позволить себе упустить хорошего и опытного офицера, и перетянул того в учебный центр – инструктором по вождению всего, что движется.
Взревев двигателем, БТР слегка подал назад, замер, и медленно повернув в сторону, встал так, как того хотел Кравченко. Пока это всё происходило, я наблюдал за поведением аборигена – сотника Мирона. Сначала ратник ошарашено замер, когда ревущая двигателем машина тронулась с места. Затем, когда бронетранспортёр тронулся вперёд и в сторону, сотник медленно потянул из ножен свой меч. Впрочем, Мирон быстро понял, что железная повозка не собирается его давить, и меч замер на полпути, так и не покинув ножен. На лбу сотника выступили бисеринки пота, но он так и не тронулся с места. Силён мужик! А в полусотне метров от нас точно так же, спокойно, и без паники, стоял князь Остей, глядя на невольное представление и на своего ратника. Повелительным жестом руки князь остановил сотника Владимира, явно желавшего отдать команду 'вперёд' десятку дружинников. Чёрт, а ведь эти мужики были реально готовы броситься с копьями на БТРы. Храбры славяне, ничего не скажешь.
– Блин, мужики, вы бы хоть предупредили сотника, что повозка сейчас зарычит и покатит в сторону, – к нам подскочил Стрельцов, укоризненно посмотрел на меня. – Тормозите, парни, на ровном месте спотыкаетесь.
– Спокойствие, Колдун. Считай, что мы проводили тестирование наших потенциальных союзников на храбрость, – усмехнулся капитан Коваль, всё это время наблюдавший за поведением и реакцией сотника. – Тест пройден на 'отлично', сэр.
– Евпатий-Коловратий, психологи, блин, нашлись, на мою голову, – опешил от такой отмазки майор. – Ладно, Иваныч – мент по жизни, но от тебя, Шварц, я подобного никак не ожидал. Вон, князь идёт, сейчас будем отдуваться из-за ваших фокусов.
Однако Остей не стал требовать никаких извинений. Подойдя к Мирону, князь положил тому руку на плечо, улыбнулся, и едва слышно что-то произнёс на незнакомом нам языке. Ратник кивнул, развернулся, и пошагал к шатру. Тем временем второй сотник – Владимир – принёс стол, поставил его, стал расставлять
