когда он докурит, и позвала:
— Ну иди сюда, поваляйся со мной, суббота ведь. Принеси, пожалуйста, воды! Только за компьютер не садись!
В ее компьютере уже само собой организовался второй пользователь, и стояли непонятные, забившие весь винт, игры. “Совсем обалдел!” — шумно возмущалась она по этому поводу Лариске, но сама втайне радовалась: “Здесь он, с ней, надолго…”.
И испуганно:
— Ты ведь не уйдешь?
Он, не отвечая, включил телевизор и лег рядом с пультом в руках.
— Поговори со мной.
— О чем ты хочешь поговорить?
— Хоть о чем. Скажи мне что-нибудь.
— Я не знаю что. Спроси о чем-нибудь.
— Нет, ты сам скажи мне что-нибудь хорошее.
— О! Фильмец клевый. Ща этот мужик тому вмажет. А что это у него за пушка? ТТ? Точно! Смотри, смотри! Ага!
— Ой нет, только не мордобой.
— Шас, шас… Йес! Клевый удар! Ладно, ладно, не бей по ребрам.
— Я поговорить с тобой хочу!
— Мы говорим.
— Нет. Я слушаю твои дурацкие возгласы.
— Про макак будем смотреть?
— Нет! Найди ты что-нибудь хорошее!
— Твой телевизор: это он фигню всякую показывает.
— Это ты всякую фигню включаешь!
— Вот тебе мультик. Вау, это “Утиные истории”. Помнишь, как их впервые начали показывать по телику? А прикинь, мы тут бухали с ребятами, а там чуваки были, так выяснилось, что они не помнят, “утиных историй”! А был еще “Чип и Дейл спешат на помощь”, “Чудеса на виражах”. А в видеосалонах можно было смотреть “Тома и Джерри”. Эх, родились они сразу на готовенькое. Не помнят, когда мультики были только советские и только в “Спокойной ночи, малыши!”. Им нас уже не понять.
— Ой, какие мы большие…
— М-м…
— Это детский сад — по каждому поводу дуться.
— Я не дуюсь.
— Какой мультик из диснеевских тебе больше нравится?
— “Чудеса на виражах”.
— Здорово, мне тоже. Может, возьмем их в прокате и посмотрим? Тряхнем стариной?
— Клево. Я знаю классный прокат — там все есть.
— Почему ты мне вчера не перезвонил, не предупредил, что придешь?
— Вечером был занят.
— Чем ты можешь быть занят? Пил? — воинственно приподнялась на локте, нависла над ним.
— Прикинь, — игриво завалил ее на спину, — весь вечер только о тебе и думал. Только начинаю твой номер набирать — тут же пробегает мимо Петрович и трубу отбирает: мне, кричит, срочняк позвонить надо. Во, какая зараза.
— Какой Петрович?
— А ты что, Петровича не знаешь?
— Не знаю я никакого Петровича! И знать не хочу.
На кухне она открыла холодильник и опешила:
— Когда ты успел все съесть? Удивляюсь, как ты масло растительное не выпил.
— Ну прости, ты заснула, а мне есть хотелось. Тебе жалко?
— Нет… Я просто… это… Ладно, ладно. Есть хочешь? Опять тебя кормить?
— Мне дадут стипендию — приглашу тебя в кафе.
— Конечно. Сейчас что-нибудь приготовлю. Когда куришь — открывай форточку. Воняет же. Всегда ты…
Но ему сейчас дела нет до ее слов. Пусть ворчит. Уж больно легкомысленный на ней халатик. Она на цыпочки привстает, чтобы до верхней полочки дотянуться — подол вверх подскакивает, она наклоняется в нижний ящик — задирается. Но притянуть ее к себе почему-то страшно.
— Я тут в армейском секонде такой камуфляж клевый купил!
— О нет, нет, только не про камуфляж-патроны-компьютерные игры!
— Сама же хотела поговорить.
— О чем угодно, только не об этом.
— Не хочу я ни о чем говорить.
— Как вчера день прошел?
— Экзамены скоро… Две лекции, две практики было… Прикинь, у нас же в стране нет грамотных управленцев. Взять целлюлозно-бумажную промышленность, так там…
— Слава богу, я давно университет закончила.
— Я тоже закончу!
— Я не сомневаюсь, что из тебя получится хороший управленец.
— Из меня получится отличный управленец.
— Господи, ты и хлеб весь съел!
— Разве?..
Она встала напротив — руки в боки, сердитая. А халатик предательски расстегнулся снизу… Он неловко притянул ее к себе.
— Ты ко мне только поесть приходишь!
— Не только…
…Он обессиленно опустился на ее спину щекой на щеку, зарылся в волосы. Почувствовал, как ее тело под ним расслабилось, и тоже потихоньку ослабил хватку. Лениво погладил ее руку, она тут же отозвалась — прижалась щекой к его руке. И тут вдруг на него накатила волна благодарности ей за все, за то, что он встретил ее, что она — такая. Спохватился:
— Тебе не тяжело?
— Нет.
— Ну я же тяжелый.
— Ну что ты, Андрей, бог с тобой. Это же ты, а не мешки с песком. Лежи. Женщине это всегда приятно.
— Кажется, могу вот так лежать всю жизнь… Ты такая красивая… Тебе хорошо было?
— Да.
— Ты кончила?
— Да. Что, не заметно было?
— А сколько раз?
— Отстань.
На кухне все остыло, пришлось разогревать.
— Ешь, ешь, не стесняйся.
— Не смотри на меня так.
— Мне приятно смотреть на тебя. Как ты ешь. Приятно кормить тебя. Мой маленький мужчинка. Пойдем вечером гулять? Такая замечательная весна! Вечера уже теплые.
— М-м-м.
— Может, в театр сходим? Мы никуда с тобой не ходим. Или в кино?
— Таня, пойми меня правильно, — он даже тарелку отодвинул. — Я учусь, подрабатываю. Мне некогда. Я не завожу серьезных отношений. Для меня главное — свобода, независимость. Мне в первую
