Канцелярии держит все в железных лапах. Здешний Ночной Хозяин обладал нравом буйным и неукротимым. По жестокости он превосходил Шашуна, а по рассудительности – Мотта. Могучий, с лицом цвета мореного дуба, глазами-буравчиками и огромными руками, способными запросто разламывать обожженные кирпичи, ночной правитель Города лично расправлялся с недругами и наказывал недовольных. Взгляд неподвижный и тяжелый заставлял трепетать людей смелых и уверенных в себе. Он знал цену словам, говорил медленно, негромко и рассудительно.
Возможно, Ночной Хозяин догадывался, что по следам его гостя идет Убийца. Значит, Стратег, а я больше не сомневался, что этот человек был именно Стратегом, предложил ему нечто весьма ценное, оправдывающее такой серьезный риск. Другое дело, не слишком опасался он Убийцы. Стены крепкие, охраннички бодрые, да еще с Юга пара ребяток пришло, хороших ребяток, изрядно ловких, таких, что Легионерам в бою не уступят.
Он никого не боялся и не терпел неожиданностей. Их просто не могло случиться. До сих пор все так и было. Именно поэтому лицо его так переменилось при легком прикосновении к шее острого как бритва кинжала.
Кинжал этот я забрал у лежащего в беспамятстве бойца с Юга. В искусстве Южного боя он сильно уступал Мали и смог продержаться только несколько секунд. Я не собирался скрываться. Первым делом успокоил караульных у входа, не успевших даже понять, что, собственно, с ними произошло, а затем бесхитростно вынес дверь. Кто-то считал этот лабаз неприступной крепостью, а дубовую дверь надежной защитой. Они не знали мощи ударов Убийцы. Дюймовые доски треснули и вылетели из железных креплений.
Я влетел в сводчатый зал, заваленный шерстяными тюками. Ночные работники, как и ожидалось, оказались переростками без каких либо боевых навыков. Короткие клинки скорее мешали им, чем оказывали содействие в поединке. Неопытный воин слишком доверяется своему оружию, забывая согласовывать его движения с движениями тела. Я бил жестко и наверняка, перемещаясь со скоростью, недостижимой для восприятия противников. Небольшое сопротивление оказал один из южан – не самый искусный, а самый отважный. Именно врожденная смелость сохранила ему жизнь, он сражался до конца, и мой решающий удар прошел вскользь. Все произошло быстро и не слишком громко. Как оказалось, сидящий у камина в потайном кабинете Ночной Хозяин не слышал ничего.
Мог ли он представить, что скрытая дверь может открываться без скрипа и малейшего сотрясения?
Я не собирался держать кинжал у его горла. Это просто неплохой прием для начала содержательного разговора, лишающий собеседника всяческого желания делать излишне резкие движения.
– Вы разрешите? – я присел на кресло напротив Хозяина.
Он кивнул. Ну, еще бы.
– Благодарю вас. Прошу прощения за неожиданный визит, поверьте, это исключительно из-за обстоятельств чрезвычайной важности. Хочу сразу сообщить, что все причиненные неудобства произошли исключительно из-за вашей неосмотрительности.
Ночной Хозяин все еще не мог прийти в себя. Нездоровая бледность лица выдавала огромное душевное потрясение. Конечно – быть практически всемогущим и в одно мгновение оказаться беспомощным – для подобных натур это непереносимо. Он был умен и прекрасно сознавал, кто перед ним и что случилось с его людьми.
Я наклонился вперед и тихо спросил:
– Где он?
Больше слов не потребовалось. Ночной Хозяин, разом потерявший величие, стал послушным как верная собачка. Он сам провел меня по скрытому между стенами переходу к низкой двери, за которой скрывался беглец.
Я – Убийца. Я могу предчувствовать события, которые должны произойти через несколько секунд. Только это и спасло мне жизнь.
Большая шкатулка, стоявшая на столе беглеца рядом с канделябром. Шкатулка, в которой так удобно хранить нужные в дороге предметы, или нечто ценное, то, что нужно всегда держать поблизости. Например, мелкий черный порошок, так боящийся открытого огня. Хозяин открывал дверь, а я, вытянувшись в струнку, вылетел в узкое окошко, вынося за собой брызги стекол.
Мне удалось откатиться всего на несколько шагов от стены, когда ход времени замедлился, а окружающий мир зазвучал неспешно и басовито. Из разбитого окошка лениво, будто нехотя, выбирался язык желто-красного пламени, потом такой же всполох показался из соседнего окошка. А потом я вернулся в бушующую реальность.
Лабаз полыхнул огнем из всех окон, стены дрогнули, из-под крыши взметнулись дымные струи, а куски черепицы взлетели подобно испуганной стае птиц. Страшный удар отбросил меня через пустырь к соседнему зданию, отстоявшему от лабаза на добрые пять десятков саженей.
На несколько секунд потемнело в глазах, но я все время оставался в сознании. Уши заложило, и в полной тишине над полыхающим лабазом медленно кружили в воздухе черные хлопья.
Дальнейшее воспринималось с некоторой отрешенностью. Я поднялся и, пошатываясь, пошел прочь мимо бегущих людей. Они что-то кричали, но звуки не прорывались сквозь тугую ватную завесу в голове. Странное ощущение – до сих пор приступы глухоты были мне не знакомы.
Я вышел к небольшому парку близь ратуши. Место, своей изысканностью чуждое торговому духу Города. Аккуратные мощеные мелким камнем дорожки, клумбы с цветами, зеленые кустики и развесистые деревья. Я сел на скамейку и сжал голову руками. И сейчас же почувствовал сильнейший приступ тошноты.
Проходящие рядом люди с удивлением оглядывались на меня. Чего точно не нужно – так это излишнего внимания, я нашел в себе силы подняться и перебраться на лужайку, где без сил опустился у огромного, поросшего серым мхом дерева.
Ну и мальчонка! Последнее, что увидел в жизни Ночной Хозяин – это догорающая свеча и большая шкатулка. Красивая такая, с резной крышкой и аккуратным медным замочком. Никогда до сих пор не имел дела со Стратегами. И первый опыт ничего хорошего не сулил.
Зато теперь у меня появилось разумное и понятное объяснение умению этого Стратега видеть бесплотный дух. Ничего этот парень не видит. Просто он точно вычислил, когда я приду. Знал ведь, когда прилетит к нему дух, и сказал мне ровно то, что хотел. И показал в мыслях то, что хотел. Понятно, что воспоминания связаны с детством. Время Большой Войны. Тогда легионы Владетеля железными граблями прошли по всем известным землям, сея смерть и разрушения. И тогда же детей сгоняли в только что построенные Башни. В то время я сам должен был войти в Башню Убийц. Только не помню я этого. Начисто забрали память Мастера. А вот Стратег смог найти возможность посмотреть покопаться в картинках из своего прошлого. И любезно показал их мне. А картинки, знаете, такие, что мороз по коже даже у меня, Убийцы, проползал.
Живодеры все-таки Мастера. Убивать только за то, что оказался неспособен к обучению или слабее других. Один Создатель ведает, что в голове у Древних. А душа – есть ли она у них вообще? Хорошо, оставим в покое душевные терзания. Главный вопрос: зачем? Мне кажется, что они должны быть, прежде всего, рациональными. Какая польза от мертвых тел?
Похоже, мои мысли пошли в направлении, отличном от желаемого. Это все, конечно, интересно и забавно, но дела насущные ждать не могут. Сейчас стало понятно, насколько опасен Стратег. Если раньше угрозу Марте и Ронику я воспринимал несколько отвлеченно, со слов Владетеля, то теперь она материализовалась в конкретном человеке.
Я снова достал амулет.
На этот раз скачок в сознание Стратега произошел почти моментально. У нас установилась прочая связь, еще немного, и я буду чувствовать его присутствие, слышать его мысли и видеть его глазами. Никогда раньше не доходил до такого уровня слияния с жертвой, смерть настигала ее раньше. А Стратег – он упорный…
'…Ненависть и любовь… Прекрасная женщина, чем-то похожая на графиню Эделину Раону. Ее даже нельзя назвать красивой, а именно – прекрасной. В глазах – не страсть, а безграничная нежность. Счастлив человек, на которого смотрят вот так…'
Однако, шустрый парень этот Стратег. Эделина пыталась спасти его, понимая, что сама обречена. Убийство человека, выполняющего волю Владетеля – тягчайшее преступление, караемое медленной и
