мучительной смертью. Быстро же он нашел замену.
'Ты прав. Бедная Эделина мертва. Ее удавили в камере-одиночке Каземата'.
Я вздрогнул. Говорил Стратег. Точнее не говорил – я слышал его мысли. Такого еще никогда не было. Эмоции, образы, ощущения – это да, а вот разбирать слова внутреннего голоса еще не доводилось.
'Поверь, Убийца, мне жаль ее. Ты не представляешь, как я скорблю, но даже я не в силах изменить судьбу'.
– Почему, Стратег? – начал я, но прервал вопрос. Он ведь не мог меня слышать.
'И здесь ты прав. Я тебя не слышу и не вижу. Но я знаю, что ты здесь. У меня есть кое-какие возможности. Ты – первый Убийца. А я – первый Стратег. Мы – лучшие, друг мой…'
Только теперь я осознал истинный уровень противника. Если я не знаю всех своих способностей, то один Создатель ведает, чего можно ожидать от Стратега.
'О, я и сам не знаю, на что способен. Тут мы схожи, такими нас сотворили'.
Не знаю как, но он отвечает на вопросы, даже на те, которые я только собрался задать. Неужели этот парень видит будущее… или умеет рассчитывать его как ходы при игре в пранг? И то и другое есть явление поразительное и невообразимое.
'Не теряй времени. Ты сам пришел ко мне, и у тебя много вопросов. Смотри'.
…совсем еще мальчишка. Руки и ноги привязаны широкими ремнями к деревянному столу, сделанному, похоже, совсем недавно – еще чувствуется запах оструганного дерева. В глазах – безумие ужаса, перехватывающего горло и сводящего тело противной судорогой. Над ним – высокая фигура в длинном темном плаще с откинутым капюшоном. Я сразу понимаю, что это – Мастер. Он спокоен и… сила Создателя – в глазах явственно читается интерес и удовольствие. Мастер смотрит на меня и что-то говорит, слов разобрать не могу, пытаюсь прислушаться, но безуспешно. Подхожу ближе, он берет мою руку и кладет на голову мальчика. Тот дергается, пытается что-то сказать, но ужас перехватывает дыхание.
Откуда-то сверху опускается доска с непонятными рисунками. Пальцы Мастера пробежали по рисункам, послышался звук, похожий на негромкое шипение с легким потрескиванием, и тело мальчика изгибается дугой. Крик пробивается из его сведенного горла, похожий не на человеческий голос, а на скрип петель закрываемой двери. Разве человек может так кричать?
И тут приходит боль. Она пронзает все тело, я даже не могу сказать, где точно болит. Захлебываюсь кровью, хлынувшей из горла, пытаюсь кричать, но не могу – не хватает воздуха. Мастер сжал железные пальцы и не отпускает руку.
Я кричу до тех пор, пока в глазах не начинает темнеть, и приходит спасительная забытье…
Видение было настолько ярким и естественным, то боль казалась реально существующей прямо сейчас. И… кто же это был, я или Стратег? А может быть, слияние духа Убийцы и жертвы стало уже настолько полным, что нельзя нас нельзя отделить друг от друга?
'Ты уже до многого дошел сам, Убийца. Соображай. И не забывай про свой долг. Ты знаешь, куда идти. А теперь оставь нас!'
Это было произнесено настолько властно и требовательно, что я в мгновение ока вернулся на лужайку парка перед ратушной площадью. Когда глаза стали воспринимать образы мира, первыми, кого я увидел, были склонившаяся надо мной пожилая благообразная женщина в длинном платье и кружевном переднике и очень серьезный чинный мальчуган с зализанными волосами и в новеньком, с иголочки, костюмчике.
– Вам плохо? – поджав губы, строго спросила дама.
Я покачал головой.
Женщина очень внимательно оглядела меня с ног до головы, и, судя по всему, осталась весьма недовольна увиденным.
– Я не советовала бы вам лежать здесь. Во-первых, холодная земля вредна для сердечной жилы, а во- вторых, кто-нибудь, – она особо выделила слово 'кто-нибудь', – может сообщить стражникам, и вас отведут в караульную.
Я уже достаточно пришел в себя, и немедленно заверил даму, что прочувствовал дурноту и просто присел на лужайку. А сейчас, почувствовав себя лучше, готов убраться по своим делам.
Женщина с нескрываемым подозрением осмотрела мой изрядно пострадавший костюм, осуждающе покачала головой, взяла за руку мальчика и удалилась.
Я встал, держась за дерево. Как, однако, проняло погружение в сознание Стратега… или в свое? Было стойкое ощущение, что сцена с мальчиком и Мастером была мне прежде знакома, а сейчас просто всплыла на поверхность.
Теперь я точно знал, куда идти. Я чувствовал каждое движение Стратега, мог улавливать его дыхание и даже биение сердца. А еще – видеть возникающие в сознании образы. Например, домик с маленьким палисадничком, чем-то похожим на тот, что Марта устроила возле нашего крыльца. Только здесь – больше цветов. Марта, девочка моя – она хозяйственная, рассадила несколько кустиков смородины, петрушку и салат. Живописно и полезно… Я решительно остановил поток нахлынувших воспоминаний. Не время!
Ты звал меня, я иду, Стратег!
XXI
На самом деле этот домик совсем не похож на наш с Мартой. Какой-то он ненастоящий, напоминающий яркую лубочную картинку. Такой мог нарисовать ребенок. Слишком яркие цвета, невообразимо вычурные миниатюрные башенки, наличники, покрытые изящной резьбой. Кричащее многоцветное пятно среди основательных одинаковых кирпичных домов с черепичными крышами.
Я явственно чувствовал, что Стратег находился где-то на втором этаже. Дверь была не заперта – по- видимому, меня ждали. Изнутри дом выглядел не менее странно. Стены, обитые дорогущим светло-розовым шелком, канделябры самой причудливой формы, на полках – невероятное количество разнообразных безделушек: деревянные статуэтки животных, мягкие кошечки, резные фигурки из прозрачного горного стекла.
На второй этаж вела изящная ажурная лесенка. Я обнажил кинжал и начал осторожно подниматься. Впервые в жизни, приближаясь к жертве, я испытывал неуверенность – от Стратега можно ожидать чего угодно. Его приглашение наверняка означало лишь очередную хитро расставленную ловушку, а сам он походил на охотника, заставляющего искусной игрой на манке следовать за собой одурманенную звуками дичь.
У меня не было никаких сомнений, что за белой дверью с голубенькими рисунками находится Стратег. Я чувствовал присутствие его разума, словно это был источник огня, распространяющий свет и тепло. Все просто: открываю дверь, проскальзываю в комнату и наношу удар. Только один, второго не потребуется. Я был необыкновенно возбужден и балансировал на грани срыва в состояние, испытанное мною в Лабиринте и Таверне. Не могу сказать, что это радовало: все неизвестное, прежде всего, рискованно. К тому же, если по каким-то причинам не получится покончить с противником одним ударом, то последующий упадок сил и беспомощность полностью отдадут меня в его власть. Быть может, в этом и заключается план хитроумного Стратега?
Я распахнул дверь ударом ноги, и замер на входе. В первое мгновение мне показалось, что на кровати лежит Эделина. Но нет, это другая женщина Стратега. Нельзя даже сказать, что внешность ее имела что-то общее с графиней Раоной, но какие-то неуловимые жесты, движения и изгибы фигуры делали их необыкновенно похожими. Через мгновение я понял природу схожести – это совершенная красота обеих женщин.
Пораженный необычайным видением, я даже не озадачился вопросом, почему в комнате не оказалось Стратега. Только что физически ощущал его присутствие, и вдруг вместо мальчишки встречаю невообразимо прекрасную женщину.
Я не мог произнести ни слова, провалившись в ее пронзительно-черные глаза. Так и стоял неподвижно у входа, сжимая кинжал. Только спустя какое-то время понял, что женщина говорит, обращаясь ко мне:
– …Я очень испугалась. Никогда его таким не видела, никогда… Он был очень зол, вы не представляете,
